Звезда

Правда, немного омрачали жизнь Яковлев и Макс Чибисов. Что до Яковлева, так тот, похоже, просто злился, что я его малость отодвинул от Мальцева, который теперь через раз тусил без своего преданного пажа. Подлянок этот паж не подстраивал, да и не ругались мы с ним, но я нет-нет да ловил на себе быстрый взгляд узких чёрных глазок, полный этакой затаённой злобы. И аж до костей пробирало. А Макс… он не то что огорчал, а, скорее, раздражал. Надоедал своим неотступным вниманием. Он явно просёк, что я от него отдаляюсь, и наверняка обижался. Хотя вроде особо ничего мне не выговаривал, но смотрел своим щенячьим взглядом, и мне становилось не по себе: чувствовал, будто предаю его, что ли. Хотя какое тут могло быть предательство? Я ведь ему ничего не обещал. Никогда не называл своим другом. Мне и раньше-то было с ним скучно, когда, кроме него, ни с кем не общался, теперь же я вовсе не мог слушать его тоскливые заумные речи. Иногда он ревновал, видя меня с Мальцевым. От этого я вообще негодовал. А он словно не замечал. Вязался ещё больше. Звонил, приходил, старался услужить. Я всё думал, как бы сделать так, чтобы общение с ним сошло на нет. Но не скажешь же прямо: отвали от меня, ты мне надоел. Вот был бы я на его месте, сразу бы сообразил, что меня избегают. И уж точно не стал бы навязываться. Но то ли Макс глух и ничего не чувствует, то ли попросту не желает ничего замечать. И порой ставит меня в неловкое положение. Скажем, недавно Саня Мальцев позвал нас на выходные съездить в Байкальск. Там крутая горнолыжная база – «Гора Соболиная». Договорились ехать в субботу утром, а в пятницу вечером ко мне неожиданно нагрянул Макс. Мать ещё удружила – позвала его с нами ужинать. Макс даже из вежливости ломаться не стал – сразу уселся за стол, будто дома его не кормили. Притом ел он вяло. Хотя, если честно, мамины кулинарные шедевры с аппетитом можно есть только с большого голода. То ли дело у Алёнки, вспомнил я невольно, но тут же себя одёрнул. О ней не думать и не говорить – такая у меня установка.

Мама же, видно, решила, что Макс стесняется, и завела с ним беседу. Сначала засыпала дежурными вопросами, на которые он отвечал односложно, а потом вдруг брякнула:

– Максим, а ты тоже едешь завтра кататься на лыжах? Олег, Максим с вами едет?

Ну вот кто её просил?! Макс покраснел до ушей. Я и сам чуть не поперхнулся, а она смотрит, ждёт, что отвечу. А что тут ответишь? Не скажешь же – нет, нам он там нафиг не сдался. Поэтому я помялся и буркнул:

– Не знаю, мы пока только обсуждали… Я ещё у Макса не спрашивал.

– Но ты ведь собирался спросить? – пристала мать.

– Ну да, конечно! – рявкнул я.

Она словно не понимала ничего, а может, наоборот, как раз-таки всё прекрасно понимала, да назло так себя вела: уставилась выжидающе, мол, давай, спрашивай прямо здесь и сейчас. Даже отец вмешался:

– Тома, пусть парни сами разбираются. Оставь его в покое.

– А что такого? – возмутилась она. – Я всего лишь спросила, едет ли с моим сыном его лучший друг. Или что, это большая тайна?

Короче, пришлось позвать Макса с собой. Я надеялся, что тот откажется, хотя бы из гордости. Я ведь звал его под явным нажимом матери. Но Макс согласился. Он прямо расцвёл, услышав «лучший друг моего сына». Хотя я понятия не имел, с чего мать это взяла. Я уж точно таковым его не называл никогда. В общем, спасибо, мама, испортила мне очередной выходной.

Встречались в девять на остановке, откуда шли маршрутки на Байкальск. Я же Максу наврал, что собираемся к половине десятого. Лучше бы сказал к десяти, чтобы уж наверняка. И чёрт меня дёрнул «предупредить»:

– Ты не опаздывай, а то я не один, ждать не будем.

Этак я хотел заранее обезопаситься, рассчитывая, что он придёт, а нас уже след простыл.

Сам я подгрёб вовремя, плюс-минус пять минут. Сачков, Яковлев и Потанина уже были на месте. Пришлось ждать Мальцева и Голубевскую. Они опоздали минут на пятнадцать. Мы уже собирались сесть в маршрутку, как вдруг нарисовался Макс. Я ещё молчу, какой у него прикид был!

Опешили все, а Потанина – сама простота – воскликнула:

– Чибис?! А ты что сюда припёрся?

Макс смутился и посмотрел на меня. Что мне оставалось делать? Пришлось сознаться:

– Ну я его позвал.

Больше никто ничего не сказал, но физиономии у всех скисли. И я вполне их понимаю. Я, может, даже ещё сильнее расстроился, что он упал-таки нам на хвост.

Уже в маршрутке Голубевская шепнула:

– А ты ему не сказал, что мы на горнолыжку едем? А то такое ощущение, что он в тайгу собрался.

На Соболиной мне всегда нравилось. И народу много, такое оживление царит, как на проводах зимы, и всё равно кругом простор, никто под ногами не путается. Мы сняли два номера. В одном разместились парами: мы с Голубевской и Мальцев с Потаниной. В другом – Сачков, Яковлев, Виляев и Макс. Мне его даже чуть-чуть жалко стало. Они ведь его там вечером затроллят. Ну да ладно, что я ему, нянька?