Звезда Гаада (СИ)

Обернулась: Кайер стоял шагах в двадцати-тридцати, смотря на меня. На его лице появилась не свойственная ему бледность, в глазах полыхало что-то странное. А ещё он жутко волновался. Наверное, почувствовал, куда я переместилась — это недалеко от уцелевшего дома белого Старейшины, да ещё и я была взволнована, чем тревожила пространство — и переместился или беззвучно подкрался поближе ко мне. И услышал! Возможно, понял, что истории, рассказанные мной, не похожи на здешние. А если он аристократ, если родители заставляли его учить историю разных стран их мира, тогда он мог сообразить, что моих тут явно не было! И то ли списать мои слова на внезапное помешательство — и белые, и чёрные хранители часто говорили, что у меня с головой что-то не то — то ли догадаться, что я пришла из другого мира! Но если он подумал, что я свихнулась, стал бы он от этого так… расстраиваться?!

Тут мир зашевелился, заговорил на своём языке. Я не понимала его, только отметила, что птицы встревоженно загомонили, как-то пугающе зашелестела листва, как-то странно заскрипели насекомые: мир сам разволновался.

А затем торопливо заговорил о случившемся здесь: тысячи картин обрушились на меня, миллионы чужих эмоций, чьих-то мучений, в которых я заблудилась, утонула, потеряла своё сознание… кажется, я испуганно закричала…

Когда поток картин стал меньше, их скорость прохождения через меня или же пред моим внутренним или внешним взором уменьшилась. Если раньше не успевала их осознать и прочувствовать, то теперь отчётливо увидела некоторые из них, прочувствовала наполнявшую их разрушающую силу, чужие эмоции, боль других людей… океан боли…

— Она приспешница чёрных хранителей! — прокричал красивый мужчина, указывая рукой на связанную избитую девчонку, стоящую на коленях.

Толпа, собравшаяся на горе около ущелья, отозвалась негодующим рёвом.

— Так что болезнь — это её рук дело! Если мы убьём эту дрянь, тогда Небеса смилуются и даруют нам лекарство!

Озверевшие люди прорвались сквозь стражников — и несколько нерасторопных воинов, не влившихся в человеческую волну, вместе с девчонкой были сброшены вниз, на камни…

Сначала по столице ещё ходили люди, кто-то вывозил трупы из города, сжигал их за воротами, потом оставшиеся стали падать прямо на улицах…

И вот уже они не могли даже подняться, сделать глоток воды…

Вороны кружились над умершим городом и противно кричали…

На дне ущелья ещё несколько дней белело светлое пятно из голубого платья и водопада золотистых спутанных волос, сверкали измятые доспехи. До тех пор, как начавшийся камнепад не укрыл искорёженные тела и не снёс половину города у гор…

Маленький Гаад плача брёл по лесу, всё дальше и дальше уходя от столба дыма, поднимавшегося к небу. Пока не рухнул без сил…

На площади города, а так же в каких-то подвалах пытали стариков и молодых люди в грязно-серых одеждах…

Войско наползало на маленький город. Впереди него шли семеро в тёмно-серых плащах…

Кричали дети, видя, как закалывают их родителей, соседей и друзей. И сами падали на землю, на мостовые, истекая кровью…

По городу рыскали вооружённые отряды, выискивая выживших и спрятавшихся, добивая тех, кто будучи раненным, искалеченным, всё ещё пытался выжить. Воинами командовали люди, одетые в простые штаны, куртки и плащи мышиного цвета…

В подвалах терзали детей, взрослых и стариков…

На площади большого города долго убивали красивую молодую женщину. Горожане наблюдали за этим жутким действием с одобрением и даже восторгом. Человек в сером давал указания палачу…

Чужая боль всё глубже въедалась в моё сердце, вызывая град слёз и дикую боль. Кто-то жутко кричал…

Чернокрылый мужчина опустился около палачей, огненной струёй испепелил людей в грязно-серой одежде. Затем запустил в исполнявших их волю ослепительно ярким шаром — и брызги крови заляпали безжалостных зрителей. Хранитель переместил немного воды, облил женщину, желая привести её в чувство. Стекла кровь с её лица… прекрасного… белого… Несчастная дёрнулась и замерла. Мужчина что-то отчаянно заорал, разбил два ближайших дома — мелкие осколки убили несколько десятков горожан, собравшихся на площади…

Страшные картины наваливались на меня лавиной, душили…

В голубом ярком небе, кое-где прочерченном лёгкими штрихами перистых облаков, дрались белый и чёрный хранитель, используя кинжалы, а так же Свет и Тьму…

Камилл Облезлые усы мрачно подошёл к запертым воротам города.

— Откройте! Сейчас же! — потребовал он.

Стражники на стене не подчинились. Один из них попытался облить просто одетого мужчину у ворот чем-то вонючим из большого горшка. Чёрный хранитель уклонился, поморщился — и ворота снесло вместе с частью стены и непокорными воинами на ней.

Камилл беспрепятственно прошёл внутрь, дошёл до дворца, потребовал привести к нему правителя этой страны. Тот не вышел — сбежал через подземный ход, прямо к лесному селению, чьи жители носили причудливые серебряные и золотые кулоны, а так же тёмно-серую одежду…