Звезда и шпага

— Бросил, значит, — снова тихо произнёс Кутасов. — Оставил на расправу. А вы, что же, товарищи младший комсостав, дети малые? Без меня ничего не умеете? — Снова все замолчали, глядя в пол. — Выходит, по-вашему, я должен был остаться с вами, израненный, едва живой, и сгинуть не за грош в Сакмарской мясорубке. Так, товарищи младшие командиры?

— Ты, это, товарищ полковник, — мрачно произнёс младший комвзвод Байдак, — уж не взыщи с нас, неразумных. Не подумавши, мы всё это… Прощенья просим…

— Совсем распустились, товарищи младший комсостав! — вскричал Кутасов, на душе у которого потеплело. — По уставу отвечать!

— Виноваты, товарищ полковник! — вскочив на ноги, гаркнули младшие офицеры. — Исправимся!

— Получите взыскания, — оттаяв душой окончательно, произнёс комбриг. — Свободны!

Младшие офицеры торопливо вышли из «штабной избы», где на громадном обеденном столе были расстелены карты, а пол, как бы часто и чисто его не мели, был вечно затоптан сапогами. Комбриг опустился на жёсткий стул и вытянул ноги. Формированию преданного лично ему офицерского корпуса положено начало.

Однако дни шли за днями. Где-то в Бугульме умер от холеры генерал-аншеф Бибиков, засел с остатками своего корпуса в Оренбурге князь Голицын, и Пугачёв, узнав эти новости, становился всё более нетерпеливым.

— Хватит муштровать солдат! — всё чаще говорил он Кутасову. — Солдат в бою военной науке учится! В бою, а не на плацу! Воевать твоим солдатикам пора! Да и казачки мои без дела скучают.

Придумывать некие «благовидные» предлоги для задержки наступления было сложно. Тем более что комбриг не очень-то хорошо умел выкручиваться. Помогал ему в этом Омелин, но и его «казацкий царь» слушал всё хуже. Значит, пора выводить армию из района Авзяно-Петровского завода, и вести туда, куда хотел Пугачёв. К Магнитной крепости.

Глава 6

Поручик Ирашин

Что-то назревало. Это витало в воздухе и настойчиво стучало в уши сотнями разных слухов. В офицерском собрании только и разговоров было, что о болезни генерал-аншефа, все обсуждали, кто станет главнокомандующим вместо него. На самом деле, никто не думал, что Бибиков столь скоропостижно скончается, однако все понимали, что заболевший холерой — а по иным слухам, отравленный не то пугачёвскими, не то вовсе, польскими шпионами — немолодой генерал, командовать армией не сможет.

— Голицына поставят, — безапелляционно заявлял Самохин. — Как бы то ни было, он князь, из столбовых, древнего рода. Какое тут имеет значение его звание. Ларионов вон тоже был и генерал-майор, и родственник самого Бибикова, а поставили вместо него нашего командира. А он-то премьер-майор, всего лишь.

— Никогда не слышал о столбовых дворянах Михельсонах, — усмехнулся секунд-майор Брюсов. — По мне, пример не слишком корректный.

— Я, вообще-то, о том, что звание тут не главное, — ответил на это Самохин. — Вон премьер-майор сменил генерал-майора и командует теперь корпусом. И опять же Гагрин, в том же чине и также корпусом командует.

Известие о разгроме казацкого полковника Туманова премьер-майором Гагриным уже достигло Оренбурга, куда мы вернулись после Сакмарской баталии. Называть её викторией ни у кого язык не поворачивался.

— Но ведь Щербатов генерал-поручик, — возразил Самохину я. — Звание уж очень велико. Он сейчас старший генерал в армии.

— Но и Голицын не премьер-майор, — покачал головой Коренин, вставший, в кои-то веки на сторону своего непримиримого противника. — Княжеский титул очень много значит.

— И обидчив наш генерал-майор, прямо как девица, — усмехнувшись, выдал опасную реплику Самохин, словно бы в пику ротмистру.

— Прекратите, поручик, — вздохнул Коренин. — Вы, к слову, повели себя ничуть не лучше.

История была, надо сказать, шумная и неприятная. Дело было в том, что Коренин написал рапорт командованию со скверной рекомендацией поручику Самохину. И после этого Самохина не поставили командовать четвёртым эскадроном, место ротмистра которого было свободно ещё с самых Чесноковок. Назначить его должны были по итогам битвы за Сакмарский городок, однако они оказались столь неутешительны, что об этом как-то позабыли. Тем более, рекомендации самому перспективному кандидату на эту должность, каковым был Самохин, оказались крайне нелестными. В общем, командовать четвёртым эскадроном остался поручик Парамонов, а Самохин поднял жуткий скандал. Он примчался к Михельсону, причём намерено, когда тот вёл совещание с командирами остальных подразделений, входивших в его корпус, и принялся выяснять, отчего его не назначили командовать четвёртым эскадроном и не повысили в звании. Премьер-майор в самых неласковых выражениях высказал ему причины этого и приказал покинуть палатку.

Напоминание об этой истории, породившей также море слухов о делах в нашем полку, заставило Самохина замолчать. Он провёл пальцами по стакану с вином и, выпив его одним глотком, вышел из офицерского собрания.

Однако его быстро сменил Пашка Озоровский. Он ворвался в собрание и закричал, как оглашенный:

— Генерал-аншеф умер!

— Что? Как? — вскочили все мы. — Рассказывай толком.