Звезда Любви

— Что ж тебе не спится, душа моя? — чуть хриплым шепотом поинтересовался князь, притягивая ее в свои объятья.

— Не спится нынче, — уютно устраиваясь на его плече, тихо прошептала в ответ, счастливая от этой нежности и тепла.

Нынешним вечером им предстояло снова выходить в свет. На этот раз их ожидали в доме графа Шереметева. На то время в Петербурге гастролировала итальянская оперная труппа, и Дмитрий Николаевич, страстный поклонник певческого искусства, пригласил итальянскую приму сеньору Джулию Гризи спеть на музыкальном вечере. Предваряя ее выступление, он обратился к многочисленным гостям.

— Дамы и господа! Весной уже прошлого года мы с моей незабвенной Анной Сергеевной слушали выступление Джулии Гризи в Большом Петровском театре в Москве и еще тогда пригласили сеньору Гризи спеть у нас в Фонтанном доме, когда она будет гастролировать в Петербурге. Моей супруги уже полгода нет со мною, но я не могу не исполнить этой ее едва ли не последней просьбы и хочу посвятить сегодняшний концерт ее памяти.

Под аплодисменты присутствующих оперная дива вышла к роялю, чуть склонила голову, принимая дань уважения ее таланту, и запела.

Павел, наблюдая за женой, что так и застыла при первых же нотах, взятых итальянской певицей, не мог отвести глаз. Ее лицо в эти минуты выражало такой неподдельный восторг, что он невольно залюбовался и ярким румянцем, и восторженным блеском карих глаз. Как же она красива сейчас, когда так увлечена дивным исполнением оперной арии! А ведь ей только семнадцать, красота ее еще только расцветает, вот лет через пять она станет совершенно неотразимой, а главное, к ней придет осознание своей красоты, — вздохнул Шеховской. Будет ли она тогда с таким же восторгом смотреть на него? Будет ли так, как сейчас, желать его, или же остынет к нему, превратившись в бездушную светскую кокетку, привыкшую играть чужими страстями с чувствами? Два дня тому назад отец заговорил с ним о наследнике, но Павел даже слушать его не захотел. Жюли еще так молода, успеется, — отрезал он. Он мечтал на будущий год показать ей Европу, повезти ее в Рим, Париж, Вену, но сейчас вдруг отчего-то захотелось изменить свое решение, привязать ее к себе узами покрепче любви. Любовь ведь может и пройти, — думал он, — но никакая мать, если она мать, а не кукушка, не оставит свое дитя, и почему-то он ни минуты не сомневался в том, что Юленька будет хорошей матерью их детям.

Во время выступления итальянки к ним подсел Александр Михайлович Гедеонов. Директор императорских театров восторженно внимал пению сеньоры Гризи, и, пожалуй, аплодировал громче всех, когда ее выступление закончилось.

— Юлия Львовна, — обратился он к молодой княгине, — я поведал графу Шереметеву о Вашем чудном таланте. Прошу Вас, не откажите, спойте!

— Мне, право, даже неловко, — смутилась Жюли, оглядываясь на супруга.

— Спойте, mon ange! — улыбнулся Шеховской. — Покажите итальянцам, как умеют петь у нас в России.

— Ну, если Вы настаиваете… — улыбнулась Жюли. — Только что же мне спеть?

— Спойте "Гори, гори, моя звезда…", — попросил Гедеонов.

— Но кто будет аккомпанировать? Право, я сама не сильна в том, — растерялась Юленька.

— Позвольте мне, — подошел к ним стоящий чуть поодаль молодой человек.

— Юлия Львовна, позвольте представить Вам автора сего произведения, — улыбнулся Гедеонов, — Булахов Петр Петрович, прошу любить и жаловать!

— К вашим услугам, — склонил голову молодой композитор. — Прошу Вас, Ваше сиятельство! — указал он рукой на рояль.

Волнуясь до дрожи в коленях, Юленька вышла к роялю. Взгляды присутствующих устремились на нее.

— Господа, — вышел вперед граф Шереметев, — княгиня Шеховская любезно согласилась исполнить для нас романс Петра Петровича "Гори, гори, моя звезда…".

Булахов заиграл вступление. Я не смогу, — мелькнула было паническая мысль, но встретившись взглядом с серыми глазами супруга, она ощутила, как на нее снизошло спокойствие. Разве ж может она не суметь, когда он так смотрит на нее? И она запела — не для них, собравшихся здесь, для него, единственного.

Краем глаза она видела, как замерла итальянка, прислушиваясь, потом тихо заговорила с Шереметевым быстро жестикулируя. Отведя глаза от итальянской примы, она скользнула глазами по лицам гостей, внимающих ей с удивлением.

— Браво! Браво! — раздалось со всех сторон, когда она допела последнюю ноту.

— Юлия Львовна, — поднялся из-за рояля Булахов, — благодарю Вас! Это лучшее исполнение романса, что мне довелось слышать, — с чувством произнес он, склоняясь над ее рукой.

Юленька огляделась. Сеньора Гризи явно торопилась покинуть блестящее собрание, но тепло ей улыбнулась и кивнула головой, прощаясь. Сквозь толпу окруживших ее поклонников к княгине уже пробирался граф Шереметев.

— Юлия Львовна, голубушка, от всего сердца благодарю! Вот уж действительно порадовали!

— Ну что Вы, Ваше сиятельство, право, не стоит, — улыбнулась Жюли.

— Сеньора Гризи просила Вам передать, что Вы непременно должны поехать в Италию. Такой дивный голос, как Ваш, нуждается в огранке, Вы можете достичь небывалых высот мастерства.