Звезда Любви

— Сашенька, душечка, ты замечталась что-то, — ласково попеняла она девушке. — Чай уж остыл совсем, а ты так и не притронулась к чашке. Снова о князе поди мечтаешь?

— Ах! Тетушка! Вы не представляете какой он?! Он такой! Такой! Я не знаю как сказать. У меня сердце из груди выпрыгивает, когда я вижу его.

— Пустое это, Саша, — нахмурилась Варвара Григорьевна. — Не о тебе женишок. Знаем мы этих столичных, приедут, голову заморочат, и только и след простыл.

— Он не такой, тетушка.

— К тому же сказывал Николай Николаевич, что князь вдовец, а уж как по супруге покойной убивался… Это с живой соперничать можно, а с мертвой невозможно. Помяни мое слово, выкини ты эту блажь из головы. Вон лучше на Пехтеря или на Струве внимания обрати, прекрасные молодые люди.

Саша отмахнулась от слов тетки и, отправившись спать все время, пока ее не сморил сон, вспоминала нечаянную встречу на дороге. Он придет к ним, обязательно придет. Николай Николаевич говорил, что планирует отправить Шеховского в Петровский пост, когда он вернется из столицы, и Павел Николаевич непременно к ним зайдет, чтобы захватить письма для Катеньки, которая уехала вместе с мужем на далекий и дикий Восток. Как жаль, что он так скоро уедет, но ведь зиму он поведет в Иркутске, да и потом она будет ждать его возвращения.

Добравшись до дома генерал-губернатора, Павел передал Муравьеву письма как официальные, так и личное от Перовского. Николай Николаевич расспросил его о встрече с Государем и в целом остался доволен его поездкой. О том, чем была вызвана эта поездка, говорить избегали. Как бы между прочим, Муравьев сообщил, что на будущей неделе его супруга Екатерина Николаевна, пока не начался рождественский, пост устраивает губернаторский бал и он, Муравьев, рассчитывает на то, что князь почтит сие собрание своим присутствием.

— Как приказ изволите понимать? — улыбнулся Павел.

— Ну что Вы, Павел Николаевич, исключительно пожелание прекрасной половины нашего скромного провинциального общества, — рассмеялся в ответ Муравьев.

— Ну, что ж, прекрасной половине я отказать не в силах, — улыбнулся Павел.

А теперь о делах, — уже более серьезным тоном продолжил Муравьев. — Зимой я вас в Петровский не отправлю, опасное больно путешествие, так что до весны у Вас будут иные обязанности. Я хотел бы, чтобы Вы еще в Якутск съездили, но об этом потом. Очень меня еще Камчатка беспокоит, но Завойко пишет, что после Вашего отъезда уже устранил все замечания.

— В Якутск, так в Якутск, — согласился Павел.

— Я с Вами человека отправлю, — усмехнулся Муравьев. — Ваша задача будет побольше страху нагнать на местное начальство, а уж человек мой проверит, как дела обстоят на самом деле. Воруют, — развел руками Муравьев. — Воруют, а доказать ничего не могу. Я обоз планирую по весне в Петропавловск отправить, так что вся надежда на Вас, Павел Николаевич, уж Вы там проследите, чтобы все, что было Завойко запрошено было подготовлено.

Бал в доме Губернатора для Иркутска был событием грандиозным. Александра готовилась к нему со всей тщательностью. Она надеялась, что ей удастся свидеться с Шеховским, потому как Екатерина Николаевна будучи у них в прошлую среду шепнула ей по секрету, что Павел Николаевич приглашение принял и будет присутствовать. О большем она и мечтать не смела. Господи, только увидеть его еще раз, только увидеть, закрыв глаза, — беззвучно шептала Саша.

Глава 24

Александра долго крутилась перед зеркалом в будуаре, придирчиво рассматривая свое отражение. Платье с открытыми плечами из плотного шелка нежно-фисташкового цвета на ее точенной фигурке сидело как влитое. Французские блонды широкой оборкой украшали подол и глубокий вырез. В ушках красовались скромные жемчужные серьги, а на стройной шейке нить крупного жемчуга. Роскошное эспри из страусового пера довершало туалет. Она и сама знала, что дивно хороша в этот вечер и знала для кого она стремится выглядеть столь привлекательно. Вспоминая последнюю встречу с князем, Сашенька улыбалась своему отражению. Стоило на миг прикрыть глаза и вновь пред мысленным взором представало его лицо, смеющиеся серые глаза, опушенные длинными ресницами, золотистая прядь, упавшая на лоб. Он был так внимателен, так предупредителен в их последнюю встречу, сердце сладко замирало в груди всякий раз, когда она вспоминала обращенную к ней улыбку Шеховского, вспоминала ощущение тепла его большой ладони через тонкую лайку перчаток. Кинув последний кокетливый взгляд своему отражению, Александра поспешила прочь из комнаты.