Звезда на излом

Море словно обезумело, унося свет все дальше, но направляя навстречу Макалаурэ холодный поток. Ему не хватало воздуха, и он рванулся обратно на поверхность. Пробил головой сияющий потолок моря, жадно вдохнул, нашел глазами свечение среди волн впереди себя…

— Эльвинг!

Свет сжался стремительно, как если бы его закрыли руками, обратился в клубок яркого света. Волна взметнула его вверх и раскрылась, подобно двум ладоням, выпуская из себя сияющую птицу, словно бы подбросив ее в небо. Ещё несколько мгновений большая чайка светилась, поднимаясь выше и выше, сияние ослабевало — и вот погасло совсем, серая птица затерялась в ночном небе.

Он не знал в это мгновение, чего ощутил больше — растерянности? Ужаса от бесполезности сотворенного в городе? Облегчения?

Море рвануло Макалаурэ вниз, повлекло, швырнуло в глубину, как щепку. Под водой он открыл глаза — темноты не было. Чьи-то мерцающие очертания приблизились к нему, раскрылись два сияющих глаза, заглянули куда-то внутрь души.

Он мог закрыться даже от Силы. Он бы успел.

Не стал.

Это вдруг сделалось неважным. Важное давно случилось. Камень потерян. Эльвинг спасена Силами. Кровь опять пролилась бессмысленно.

Он взмахнул руками, пытаясь всплыть, но поток воды устремился навстречу, удерживая Феанариона на месте.

Страха не было.

Не то, чтобы он заслуживал спасения. Мелькнуло лишь сожаление. Старшему будет очень больно остаться одному, если он не выплывет.

Кто бы ни был перед ним…

«Зачем ты здесь?» — подумал он удивлённо.

Когда Оссэ топил угнанные из Альквалондэ и потом снаряженные Гондолином корабли в штормах, появляться перед ними ему не требовалось.

«Или — что хочешь от меня?»

Воздух в лёгких иссякал. Ответа не было — лишь не отрывались от него сияющие глаза.

Макалаурэ вновь рванулся вверх, борясь с течением. И ещё раз, и ещё, уже без надежды выплыть, вкладывая все, что от него осталось, в яростные усилия, с каждой попыткой все больше превращаясь в одно стремление к цели…

Открыл глаза, жадно хватая воздух и ещё чувствуя на себе пронизывающий взгляд.

Обеспокоенный Фаньяран возник рядом, изготовился подхватить.

— Что за сны не дают тебе покоя, кано? Что происходит?

— Это несбывшееся, Фаньо. Ещё один обломок несбывшегося. Надеюсь, последний.

— И только? Кано, мы теперь редко видим сны, которые что-то значат. А с тобой это теперь происходит раз за разом!

— Все, что я могу сказать — бывают вещи и хуже, чем город, который жгут темные.

— Да. Это город, который жжем мы, — выдохнул оруженосец.

— Притом напрасно.

— Когда я сражался ночью в городе… — Фаньо запнулся. — Дважды мне показалось, что напротив меня сейчас окажется совсем другой враг…

— Мы, — закончил Макалаурэ. — Не шарахайся.

— Надеюсь, я не сходил с ума.

— Спроси остальных, не чудилось ли им что-либо.

— Но что это может быть?

— Я думаю, несбывшееся очень сильно, и мы обошли его… Не знаю, чудо ли это. На воле Майтимо. И на предсмертном сумасбродстве Тьелкормо.

— Ты забываешь о себе, кано.

— Расспроси остальных.

Тихий свист прервал их, и Макалаурэ схватился за оружие.

— Орки идут вглубь от края леса, больше двухсот, с ними волки! — предупредила одна из иатрим, возникая из зарослей, а затем белкой взлетела на ближний дуб.

К счастью, за время пути лучники наделали себе достаточно новых стрел.

Вот только если волки окажутся глазами Тху, на пути к Амон Эреб таких банд окажется в лучшем случае с десяток. Расставляя воинов вокруг холма со стариками и безоружными, Макалаурэ отгонял мысли о том, что оставшееся войско Тху способно и обогнать их на пути к Амон Эреб. А значит, придется остаться в лесу и отправить не только ещё разведчиков, но и посланцев в крепость.

Потом он был очень занят некоторое время. Нельзя было допустить, чтобы ушел хоть один враг и привел новый отряд. Надо сказать, без иатрим вряд ли бы удалось — это они отстреляли из крон деревьев всех врагов, кинувшихся бежать после боя, когда орки поняли, что взять беглецов с наскока не удалось.

Теперь он ещё и обязан иатрим. Чудесно. Прекрасно. Морготовы драуги…

Отряд поспешно увели на лигу восточнее, Макалаурэ отправил посланца в Амон Эреб и приготовился ждать, но здесь им повезло. Ещё до заката посланец возвратился с дозорными и с новостями.

Гонец из-под Сириомбара так и не появился. Орочьи банды вновь пересекали Андрам и рыскали по степи, в основном возвращаясь на север. Лишь некоторые приближались к крепости с западной стороны, как бы испытывая оборону на прочность. Амон Эреб в ответ отправлял конные отряды в дозор, истребляя тех, кто подходил близко и не пропуская банды восточнее крепости, к лугам вдоль Гэлиона, где люди пасли скот. Осаждать Одинокий Холм в этот раз Тху почему-то не рискнул.

Дорога на север была открыта.

*

…Он спал вполглаза все ночи в степи, и эту последнюю, на вершине пологого холма — тоже. Проснулся около полуночи с острым чувством, что упустил нечто важное.

Первое, куда он посмотрел — на подножие камня у вершины, где расположились дети и Ольвен.

Первое, что он увидел — Ольвен лежит, а детей рядом с нею нет.