Звезда ведьмы

Казалось, весь мир состоит из костей. У Элены подкосились ноги, когда чудовищное нагромождение останков ринулось на них. Тол’чак обрушил молот на ближайшее чудовище, расколов ему плечо. Но сломанные кости вновь поползли одна к другой, соединились и… тварь встала на ноги.

Джоак разбрасывал сгустки магического пламени, превращая все на своем пути в пепел. Но пепел складывался в кости, из которых опять получались чудовища.

Отряд тоже нес ощутимые потери. Кровоточило плечо Магнама, пронзенное острым обломком кости. Арлекин Квэйл припадал на левую ногу. Торн металась между скелетами, хватая их зубами за ноги и роняя на землю, но одно ухо волчицы висело кровавыми лоскутами.

— Силой оружия нам здесь не победить, — Эр’рил шагнул к Элене. — Нам нужна твоя магия.

До сих пор они приберегали волшебство ведьмы на крайний случай. Элена выпрямилась, ее ладони вспыхнули холодным огнем и ведьминым огнем. Заметив, что пламя Джоака не помогло, она сжала пальцы правой руки, раскрыв левую ладонь. С мастерством, отточенным годами сражений, она выпустила щупальца холодного огня, стараясь не коснуться друзей.

— Все вниз! — выкрикнул Эр’рил.

Их спутники повиновались, падая кто на четвереньки, а кто на живот. Элена полосовала холодным огнем по чудовищам, замораживая кости. Даже сырой воздух вокруг промерз. Застыло все. Гремящие монстры вначале замедлили ход, а потом и вовсе остановились.

— Хорошо сработано, Элена! — похвалил Эр’рил.

— Да. Неплохо. — Арлекин Квэйл поднял голову, поглядывая по сторонам. — Мы сами себе построили темницу из костей и льда.

Ведьма и сама уже поняла, что накрыла отряд куполом из смерзшихся скелетов.

— Можем пробить выход на свободу, — сказал Эр’рил, жестом предлагая, чтобы Тол’чак задействовал молот.

Элена уменьшила поток магии, но не прекращала его, чтобы костяная армия не пробудилась. Но, поддерживая таким образом связь с чудовищами, она начинала улавливать их мысли, которые зазвучали в ее душе. Нахмурившись, она прислушалась.

В ее голове возникли чужие слова, шепчущие на языке забытом, но вполне понятном, если прислушаться душой: «Несущая свет, крадущая души».

Она догадалась, кто это говорит.

— Добрая Матушка… только не это…

Но шепчущие голоса не умолкали. Вначале их было немного, но потом к ним присоединились сотни стенающих каменных гоблинов, погибших от ее руки. Привлеченные ее магией, они заживо сгорели в огне. Но души погибших все еще оставались здесь! Они никогда не покидали подземелий.

Все минувшие годы Элена считала, что ее злодеяние по отношению к малорослому народцу забылось, что их страдания давно в прошлом. И вот теперь, глядя на окружившую ее друзей армию, поняла — ничего не кончилось! Темный маг жестоко использовал пойманные в ловушку души гоблинов, заставив вернуться в выбеленные кости.

Слова, произнесенные Шорканом, эхом звучали в ее сердце:

«Пришла пора заплатить за ваши собственные злодеяния! Встаньте лицом к лицу со своими преступлениями!»

Слева раздались звонкие удары молота, отозвавшиеся в ее душе пронзительным стоном. Не одного голоса, а многих. Даже жалобные повизгивания малышей, крики о помощи.

— Они чувствуют… — простонала Элена, падая на колени.

Эр’рил услышал ее, увидел, как она рухнула.

Новый сокрушительный удар вызвал еще больше криков. Они заполняли болью все ее сердце.

— Что случилось? — стандиец обнял Элену.

— Мы убиваем их снова и снова, — она подняла глаза. — Останови Тол’чака. Прекрати это.

— Но почему?

— Останови! — повторила она отчаянно, слезы катились по ее щекам. — Если любишь меня, останови немедленно!

Мгновение, другое Эр’рил беспокойно смотрел на нее, а потом кинулся прочь.

Элена отпустила магию и слегка раскачивалась, обхватив себя руками.

— Снова… — бормотала она.

Они по-прежнему оставались заключенными в ледяной склеп, но теперь стены и купол поскрипывали, размораживаясь без магической подпитки.

— Что нам делать? — спросил вернувшийся Эр’рил, угрюмо поглядывая на то, как пробуждается костяная армия.

— Не знаю, — покачала головой ведьма.

Шоркан подошел ближе к Могвиду.

— Ты станешь первым из вашего сброда, кто испытает боль.

Оборотень пытался отползти, но его лапы запутались в плаще, а за одну зацепилась лямка от сумки.

Напрягаясь до предела, Могвид пытался заставить измученное тело принять человеческие очертания. Он боролся из последних сил, понимая, что единственная надежда на спасение кроется на кончике языка. Нужно сказать этому чудовищу, что они служат одному и тому же господину… Но усталая плоть отказывалась повиноваться.

Посох приблизился к нему.

Могвид слышал, как Фардейл кричит ему: «Сражайся, брат!»