Звезда Запада

– Дай поспать, а? Уболтал ты меня, толстяк. Как есть уболтал.

– Ну хорошо, только дай ногу-то тебе перевяжу...

Затем отец Целестин вздохнул и поплёлся на корму. Море по-прежнему было спокойным. Кнорр неудержимо двигался на северо-запад, разрезая форштевнем серые воды, где-то наверху похлопывал парус, и иногда только скрипело весло руля, – кораблём правили Торир или сменявшие его Видгар и Олаф, один из старейших дружинников. Сигню улеглась вздремнуть внизу, а монах, пребывая в меланхолии, созерцал темнеющее небо, на котором высоко стояла яркая белая звезда – пока единственная появившаяся на освещённом закатом западном небе. Лёгкое покачивание корабля, долгие, протяжные песни норманнов действовали успокаивающе, и сейчас, после плотного ужина, даже думать не хотелось ни о каких-то древних богах, Исландии, землях, именуемых Мидденгард, и прочем. А уж тем более о наглом германце. Спи-ка, отец Целестин, спи себе и забудь до завтра обо всём этом бардаке.

Священную землюВижу лежащейБлиз Асов и Альвов;а в Трудхейме будетТор обитать

До кончины богов[9].

Под эту медленную, тягучую песню дружины монах окончательно провалился в сон и не почувствовав, как Видгар укрыл его плащом.

* * *

Из серебристого тумана появилась неясная высокая тень, принявшая облик старца в надвинутой на глаза потрёпанной широкополой шляпе. В руке он держал копьё.

«Привет тебе, служитель Эйра».

«Здравствуй. А ты кто?»

«О, имён у меня побольше, чем у тебя волос на голове. Ты некоторые из них знаешь. Ну, зови меня, например, Видрир».

«Хорошо, пусть будет Видрир. А откуда ты знаешь, что я служу Единому?»

«Я много знаю. Ещё я знаю, что ты и Торир не вняли предупреждениям Гладсхейма и возжелали устроить разыскания в Исландии. Ещё раз говорю, не нужно этого. Я незримо присутствую среди вас и помогаю, чем могу. И пусть даже моя сила сравнима с силой тех, кого вы можете встретить, но, возможно, я не сумею оборонить вас, даже позвав своих родичей на подмогу. Я не всемогущ».

«Кто ты, Видрир?»

«Узнаешь... Узнаешь совсем скоро. У нас будет возможность побеседовать».

Туман сгустился, мерцающие вихри поглотили силуэт старца и растворили в себе.

* * *

В глаза отцу Целестину ударило яркое утреннее солнце, и он почувствовал, что отлежал правую руку. Что за чертовщина? Ни разу таких вот снов не было!

– Торир! – Монах пихнул в бок дремлющего рядом конунга. – Торир, проснись. Проснись же, поглоти тебя геенна!

– Чего ещё? – недовольно пробурчал конунг, продирая глаза и слегка осоловело оглядывая корабль. Все ещё спали, как водится, вповалку. Разве что Олаф чуть позади что-то под нос напевает.

– Сон мне был... – И отец Целестин, сбиваясь, изложил Ториру всё, что привиделось.

– Как ты сказал имя его? Видрир?

– Кажется, так. А что такое?

В ответ Торир произнёс строки из известной монаху саги:

Ты, Фригг, молчи!Ты Фьергуна дочьи нравом распутна:

хоть муж тебе Видрир,ты Вили и Beобнимала обоих...[10]

Отец Целестин едва не поперхнулся собственной слюной. Он начал понимать.

– Так, значит, это был... – Монах аж онемел.

– Вот-вот, Видрир – одно из имен Одина, – закончил за него конунг. – А ты говорил, что суеверия, выдумки!.. Тьфу...

Видгар, которого монах немедленно растолкал, отнёсся ко всему гораздо спокойнее:

– Теперь понятно, отчего парус не спадает? Точно тебе говорю, отец Целестин, без Асов тут никак не обошлось.

Асы Асами, а вот без чего точно не обошлось на сей раз, так это без истинно ортодоксального мракобесия. Монах собственноручно набрал кожаной бадьёй забортной воды, освятил её, а после с неуклюжей грацией раскормленного кабана прыгал по всему судну, окропляя святой водой всё, что попадалось под руку. Привыкшие ещё по Вадхейму к подобным чудачествам дружинники, впрочем, и глазом не моргнули – пускай себе бесится.