Звездные ночи

Тахир вместе со свитой и охраной шаха стоит несколько позади Бабура. Неподалеку от шаха — беки, что отвечают за связь между ратями, гонцы. Голос Бабура, отдающего распоряжения, уверенный и четкий. «Мы шли за этим человеком и из скольких битв вышли живыми, — утешал себя Тахир. — Если будет жив мирза Бабур, и я на сей раз уцелею».

Ждать без движения, без попытки противодействия приближавшуюся черную тучу — тяжело. Многие беки волнуются; Бабур спокойно, внятно-властно изредка ронял:

— Терпеть… Ждать… Никому не выступать…

Ибрагим Лоди видел, что Бабур стоит за стеной повозок и защигных сооружений, вперед не идет. Остановил и он свое войско. Ударить в лоб? Нет, по совету своих полководцев он приказывает перестроить ряды, чтобы нанести основной удар не в центре, а по правому флангу, порвать его и обойти возвышенность со стороны города.

Но пока приказ был распространен по стотысячному войску, пока одни отряды собирались в кулак, нацеленный против правого фланга Бабура, а другие повернули в сторону города, — прошло довольно много времени.

Бабур сделал ответный ход. Две тысячи конных вихрем помчались мимо левого фланга Ибрагима Лоди, мимо нацеленного «кулака» противника, его слонов и пехоты, что двигались от центра влево — в тыл им, в тыл! А конница Хумаюна пошла навстречу — со своей, правой стороны, преграждая дорогу, мешая перестроению. Тут заревели пушки, установленные в центре между арбами — пока еще неподвижными.

Да, весь свой воинский опыт, приобретенный в победах и, увы, в горьких поражениях, Бабур применил здесь, на панипатском поле. До поры до времени Бабур преследовал цель смешать ряды противника четырехсторонним, пусть непрочным окружением, сломать четкость его флангов, завернуть их вовнутрь, создать сумятицу. Окруженное войско превосходило тех, кто его окружил, во много раз, кони быстрее, но слабее слонов, воины Ибрагима Лоди то справа, то слева прорывали кольцо. Конечно, Бабур посылал помощь — отряды из центра — туда, где его всадникам приходилось слишком уж туго. Но главное — это была завлекающая помощь: он намеренно обнажал перед противником тот центральный участок, где стояли арбы. Наконец Ибрагим, отбиваясь от непрерывных ударов с боков и сзади, кинул основные силы, большую часть боевых слонов на этот участок, вверх по склону, чтобы прорваться здесь и решить битву в свою пользу. И тогда Бабур приказал убрать упоры из-под колес повозок.

Семьсот арб одновременно пришли в движение и покатились на вражеские ряды. Пушки и ружья стали бить по слонам и пехоте султана с близкого уже расстояния. Грохот пальбы оглушал, дым и копоть мешали видеть, ядра и раскаленные пули пробивали латы и щиты, а удивительно согласованное, все убыстряющееся движение бесчисленных арб, представших вдруг неким чудовищным живым существом, что ломали, крушили, сбивали с ног, посеяло страх и панику у воинов Ибрагима. К такому они не были готовы. Заметались, яростно затрубили раненые и перепуганные, будто в западню попавшие, слоны; погонщики попытались повернуть их и внесли еще больший хаос, усугубили давку, в которой падали наземь, задыхались люди, слоны и лошади.

Пушки и ружья продолжали свою страшную, опустошительную работу. Уже много слонов, мертвых или смертельно раненных, лежало по склону — их гибель сопровождалась гибелью множества воинов, затоптанных и раздавленных. А снизу все шли, напирали ряды Ибрагимовой пехоты, и конные отряды шли, не в силах остановиться, катились волна за волной и громоздили новые завалы мертвых и покалеченных.

Наконец войско Ибрагима Лоди повернуло назад: быстро началось бегство — давили упавших, бросали оружие. На закраинах громадной битвы и в ее тылу конница Бабура, значительно поределая, не в силах была сдержать этот напор. Слоны легко прорвались сквозь нее, за ними — густые толпы вражеской пехоты.

Бабур со своего холма увидел и это.

— Враг может уйти и запереться в Дели! — крикнул он и повернулся к бекам связи. Но все эти беки и все гонцы были там, в деле, посланные туда один за другим, они еще из схватки не вернулись. И кто знает, сколько их осталось в живых, — схватка шла не на жизнь, а на смерть. Бабур повернул коня к своей личной охране.

— Тахирбек, я должен знать, бежал ли сам Ибрагим Лоди или находится на поле битвы. Если бежал, пошлем в погоню врагу резерв.

Тахир как-то сразу, одним взглядом охватил картину битвы — этот ад в дыму и пыли: ощутив на миг странный, непривычный для его крепкого тела озноб страха, попытался скрыть его, но голос дрогнул:

— Готов выполнить приказ, повелитель!

Какой-то гонец подскакал в этот миг. Из раненой ноги кровь стекала на стремя: не слезая с коня, гонец закричал запаленно:

— Повелитель, победа наша! Враг бежит!

— Ибрагим тоже?

— Да, среди слонов, бегущих назад, я видел его белого слона! Ибрагим бежал!

— Тахирбек, останьтесь! Касымтай-мирза!

Вышел вперед бек лет сорока, крупный, крепкий. Бек этот родился и вырос в Туркестане, отдаленный какой-то родственник властителя Тимурова корня. Вот уже пятнадцать лет он служил Бабуру.