Звездный дождь

Лата прикусила губу. Выглядела она простенько и миленько, обычно Дан старался с такими лапушками домашними не связываться, но тут, как-никак, подруга по несчастью. Стоит присмотреться.

- Хорошо. Ты помнишь, какой он? Вот видь его.. ну, смотри… и тянись. Вот так.

- Твою г…- не сдержался Дан, узрев представившуюся картину. Скосил глаза на Латку и поправился - голубятню.

- При чем тут голубятня? - не поняла та. - Ой, что тут такое делается?

Син горел. Он лежал на полыхающей поляне, вокруг прыгали и ползали огненные пауки, с неба сыпался вроде дождь, но какой-то странный… Дан подставил ладонь и спешно отдернул. Песок. Горячий. Раскаленный.

Ничего себе сны…

- Син… - почему-то шепотом позвала Латка. - Син!

Песок сыпаться перестал. Зато уже упавший стал собираться в кучки и свиваться во что-то вроде змей. Они поползли навстречу, хищно поднимая пасти…

- Син! Ой! Да что за сны такие. - Латка чуть не плакала.

- Не кричи. - тихо проговорил Дан. Он уже понял. - Син, видно, заболел. Не сон это… бред. Жар у него, видишь?

- Ой… а что делать?

- Поднимай своего дракона. Проси, чтоб за ним летел, раз он так нас чувствует. Прямо сейчас.

Безымянный остров в Янтарном море.

Син.

Жарко.. как жарко. Сейчас Син даже мечтал, чтобы волны дотянулись до пригорка, где он лежал. Волны остудили бы… а так он сгорит заживо. Или его сожрут огненные пауки. Вон их сколько… бегает…

Они, кажется, уже кого-то съели. Кто-то… кто-то ведь уже приходил. Кажется…

Как жарко. К воде бы…

Сил нет встать.

В минуты просветления Син понимал, что болен. Что у него жар и что этой ночи, скорей всего, не переживет. Понимал, что огненные пауки и песчаные змеи ему мерещатся в бреду.

И, когда из темноты выдвинулась драконья голова, он ничуть не удивился…

Огоньки…

Огоньки были где-то далеко. Они качались, дрожали. И все уплывали, уплывали куда-то далеко. Звезды? Нет… так не бывает, чтобы звезды скопом, а вокруг пустота… Опять бред?

Словно обидевшись, огоньки растаяли где-то в темноте, и стало так пусто и холодно, что Сина снова заколотило ознобом. Ознобом. Он заболел.Темно как… внизу снова поплыли странные звезды, а потом потянулась какая-то серебристая лента. Она странно блестела, а по ней тянулась какая-то цепочка темных листков.

Лодок - подсказал кто-то изнутри.

Лодок? Син вздрогнул. Лодок. Это река… далеко вверху река. А странные звезды - огни деревень? Но почему они где-то далеко вверху? Он падает?

Нет. Летит. Бред, бред, бред…

Син умер и его уносят в чертог Великой книги. Считать дела - благие и недобрые. Пить как хочется… пить. В чертогах есть вода? Хоть глоток бы. И опять жарко. Почему жарко, солнца же нет. И кто его несет?

Под лицом, под рукой что-то есть. Оно невидимое, но твердое и ощутимое… и от него тепло. Жарко…

Не… не понимаю.

Пить…

Над головой вились голоса. Они сцеплялись и сыпались вниз, касались прохладой и пропадали, прежде чем он успевал попросить воды. Темно, темно и жарко…

- Анье дий, - снова просыпался на кожу чей-то прохладный голос, - Нэй?

- Ой, - отзывается второй, и вдруг обращается дождем… ручейком…потоком! Син пьет, захлебывается, кашляет. И снова пьет, боясь, что - прохладное, с привкусом зелени, отнимут. Не отнимают. Наоборот, чья-то теплая ладонь, скользнув под затылок, помогает поднять голову.

Кто такой заботливый? Неужели… неужели…

Мама? Нет… нет, не может быть.

А голоса потихоньку проясняются.

- А откуда у тебя травы? - на полузнакомом языке роняет слова голос-река. Холодный и глубокий…

- Ой, да сейчас выращу! - с энтузиазмом звенит голос-ручеек. На языке из сна…- Пушиночку подожди! Котелок не помоешь?

- Что?

- Ой, извини-извини, просто… Марита… я сейчас, в общем!

Марита?

Девушка из сна?!

Син шевельнул губами, но из воспаленного горла вырвался только хрип, да и то почти беззвучный. Марита. А звонкая, наверное, Латка. Как они попали на остров? Или?.. Или это он - к ним?

Спросить бы. Но голос… голос не слушается.

Громадным усилием юноша приоткрыл ресницы… По глазам хлестнуло светом, по голове - болью.

И снова темнота…

Марита мыла кружку. Впервые в жизни.

С той пушинки, как дракон привез и поручил их попечению этого раба, селянка только им и занимается. То травку какую-то растит против жара, то в котелке ее заваривает (запах у травы оказывается исключительно резкий и далекий от ароматов душистой воды, дома даже служанки побрезговали бы использовать такое для притираний!), то накладывает какие-то компрессы ему на грудь. Подумать только, на грудь! Марите говорили, что у простолюдинов слабые представления о приличиях, но она и не представляла, в какой степени слабые.

Смотреть на малознакомого мужчину, почти обнаженного, да еще трогать его… невообразимо.

Вопиющее непонимание правил приличия.

Ну да чего ждать с простолюдинов.

Эта девица… Лата… она даже не оценила того, что Марита разрешила ей обращаться к себе по имени и на "ты". Сельчанка… в их глуши слов "госпожа" даже не слышали.

- Мрррррррррряу! - пронзительно рявкнуло рядом, и только что сполоснутая кружка полетела обратно в песок. А серое чудовище уже вспрыгнуло на дерево и теперь мрачно сверкало оттуда желтыми глазищами.