Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Священники начали выбирать людей для представительства в суде. Минни, Армелии, детям Уолтера и нескольким другим разрешили войти внутрь первыми. Когда они назвали фамилию миссис Уильямс, казалось, заулыбались все вокруг. Миссис Уильямс, пожилая негритянка, поднялась с места и стала готовиться войти в зал. Она со всем тщанием поправила прическу. На ее седых волосах ловко сидела маленькая шляпка, которую она старательно выровняла. Затем леди вытащила из сумочки длинный голубой шарф, который элегантно обернула вокруг шеи. Только после всего этого она медленно прошествовала к двери, возле которой образовалась очередь из сторонников Макмиллиана. Ее полный достоинства ритуал заворожил меня, но когда очарование рассеялось, я сообразил, что мне и самому пора идти. Вместо того чтобы заниматься подготовкой свидетелей, как намеревался сделать, все это утро я потратил на разбирательство с глупым и пренебрежительным выпадом против сторонников Макмиллиана. Я миновал вереницу терпеливо дожидавшихся людей и вошел в зал, чтобы начать готовиться к слушанию.

Я уже стоял у стола защиты, когда краем глаза заметил, что миссис Уильямс, наконец, добралась до входной двери в зал. В шляпке и шарфике она представляла собой весьма элегантную картину. Ее телосложение не отличалось дородством, но во внешности этой женщины было нечто привлекающее внимание: я не мог отвести от нее глаз, пока она осторожно переступала порог и шла к металлодетектору. Она двигалась медленнее, чем все остальные, но держала голову горделиво, с несомненной грацией и достоинством. Миссис Уильямс напомнила мне пожилых женщин, рядом с которыми прошла вся моя жизнь, – женщин, чья доля была нелегка, но они не очерствели, не растеряли доброты и посвящали себя созданию и поддержанию своих общин. Миссис Уильямс глянула на ряды скамей, чтобы присмотреть для себя место, потом повернулась, чтобы пройти через арку детектора… и тут ее взгляд наткнулся на собаку.

Я видел, как вся ее сдержанность в один миг улетучилась и на смену ей пришло выражение абсолютного ужаса. Ее плечи сгорбились, тело как-то осело; она застыла на месте. Больше минуты она простояла там, словно окаменелая, потом задрожала, и вскоре дрожь уже сотрясала все ее тело. Я услышал тихий стон. Слезы побежали по ее лицу, и она начала печально качать головой. Я продолжал наблюдать за женщиной; она развернулась и торопливо вышла из зала.

Мое настроение изменилось. Мне было непонятно, что именно случилось с миссис Уильямс, но я знал, что здесь, в Алабаме, полицейские псы и чернокожие, ищущие справедливости, никогда не ладили.

Я еще пытался избавиться от мрачного ощущения, что события этого утра были специально так задуманы, когда охранники привели в зал Уолтера. Поскольку присяжных на слушании не было, судья не разрешил мне передать ему гражданскую одежду, чтобы он переоделся, поэтому Уолтер был в тюремной форме. Ему позволили находиться в зале суда без наручников, но настояли на том, чтобы кандалы на ногах остались. Мы с Майклом коротко переговорили о порядке вызова свидетелей, пока остальные родственники и сторонники Макмиллиана постепенно проходили через металлодетектор, мимо собаки в зал суда.

Несмотря на утренние маневры обвинения и дурное предзнаменование в виде встречи собаки с миссис Уильямс, у нас состоялся еще один хороший день в суде. Доказательства, полученные от специалистов штата по психическому здоровью, которые имели дело с Майерсом после того, как он в первый раз отказался давать показания на суде и был послан на экспертизу в психиатрическую клинику тюремного типа «Тейлор Хардин», подтвердили показания Ральфа, которые он дал накануне. Доктор Омар Мохаббат объяснил, что Майерс сказал ему, «что полицейские обманом убеждали его либо принять наказание за убийство, в котором его обвиняют, либо «показать», что убийство совершил «этот человек». Мохаббат сообщил, что Майерс «категорически отрицал все, связанное с этим якобы совершенным преступлением. Он утверждал: «Я не знаю имени этой девушки, я не знаю времени этого преступления, я не знаю даты этого преступления, я не знаю места этого преступления»». Врач свидетельствовал, что Майерс заявил ему следующее: «Они велели мне сказать то, что они хотели, чтобы я сказал».

Показания других врачей подтвердили его слова. Норман Пойтресс из клиники «Тейлор Хардин» объяснил, что Майерс рассказал ему, что «его прежние «признания» – выдумка и были выбиты из него в результате запугивания со стороны полиции, которая держала его в физической и психологической изоляции».