Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Майерс поднялся, чтобы выйти из зала суда. Когда помощники шерифа вели его к боковой двери, он бросил на Уолтера извиняющийся взгляд, прежде чем его вывели. Не уверен, что Уолтер это заметил.

Люди в зале снова начали шептаться. Я услышал, как одна из родственниц Уолтера вполголоса сказала:

– Спасибо тебе, Иисусе!

Следующей трудностью было опровергнуть показания Билла Хукса и Джо Хайтауэра, утверждавших, будто видели модифицированный лоурайдер Уолтера, отъезжавший от химчистки примерно в то время, когда была убита Ронда Моррисон.

Я вызвал на трибуну Клэя Каста. Этот белый механик показал, что грузовик Макмиллиана не был лоурайдером в ноябре 1986 года, когда была убита Ронда Моррисон. Каст вел рабочий журнал и отчетливо помнил, что переделывал подвеску грузовика Уолтера в мае 1987 года – более чем через полгода после того дня, когда Хукс и Хайтауэр, по их утверждениям, видели грузовик-лоурайдер у химчистки. Мы завершили тот день показаниями Вудро Икнера, полицейского из Монровилля, который засвидетельствовал, что он прибыл на место преступления первым, и что тело Ронды Моррисон находилось не там, где оно якобы находилось согласно показаниям Майерса. Икнер сказал, что из проведенного им осмотра места убийства явствовало: Моррисон была застрелена в спину после борьбы, которая началась в туалете и закончилась в задней части химчистки, где и было обнаружено тело. Описание Икнера противоречило утверждению, сделанному Майерсом на суде, когда он сказал, что увидел Моррисон рядом с передней стойкой администратора. Что еще важнее, Икнер показал, что Пирсон, прокурор по этому делу, потребовал засвидетельствовать, что тело Моррисон протащили от стойки через помещение химчистки до того места, где оно было найдено. Икнер негодовал, стоя на трибуне свидетелей и вспоминая этот разговор. Он знал, что подобные показания будут фальшивкой, и сказал прокурорам, что отказывается лгать. Вскоре после этого он был уволен из полицейского департамента.

Слушания о допустимости доказательств, как и судебные слушания с участием присяжных, бывают изматывающими. Я провел прямой допрос всех свидетелей и сильно удивился, когда понял, что уже пять часов вечера. Слушание проходило удачно. Я был взволнован и воодушевлен тем, что смог наконец изложить все доказательства невиновности Уолтера. Я то и дело посматривал на судью Нортона, чтобы убедиться, что он по-прежнему вовлечен в процесс, и мне казалось, что происходящее произвело на него нужное впечатление. Я полагал, озабоченное выражение его лица – свидетельство непонимания, что ему делать в свете этих новых доказательств, и счел растерянность и тревогу судьи реальным шагом вперед.

Все свидетели, которых мы вызвали в первый день, были белыми, и ни у одного из них не было никаких обязательств перед Уолтером Макмиллианом. Похоже, судья Нортон этого не ожидал. Когда Клэй Каст признал, что грузовик, который свидетели штата описали как лоурайдер, был модифицирован лишь через семь месяцев после того, как свершилось преступление, судья лихорадочно строчил заметки, и складки обеспокоенности на его лице стали еще глубже. Когда Вудро Икнер объявил, что его уволили за попытку быть честным в отношении доказательств против Макмиллиана, судья, казалось, был потрясен. Это первое из представленных нами доказательств, которое предполагало, что люди из правоохранительных органов настолько сосредоточились на стараниях посадить Уолтера, что были готовы игнорировать или даже скрывать доказательства, противоречащие их версии.

Когда Вудро Икнер завершил давать показания, день уже клонился к вечеру. Судья взглянул на часы и объявил об окончании сегодняшних слушаний. Я был готов продолжать – пусть даже до полуночи, если потребуется, – но понимал, что этому не бывать. Я подошел к Уолтеру.

– Нам сейчас придется прерваться? – встревоженно спросил он.

– Да, но мы просто начнем с того самого места, где остановились, и продолжим завтра утром. – Я улыбнулся ему и был доволен, когда он ответил мне улыбкой.

Уолтер смотрел на меня с волнением.

– Приятель, не могу передать, что я сейчас чувствую! Все это время я ждал правды – и не слышал ничего, кроме лжи. Но сейчас я чувствую… что-то невероятное. Я просто…

Тут подошел помощник шерифа в форме и прервал нас:

– Нам нужно отвести его в камеру. Вам придется продолжить разговор там.

Выражение лица у этого белого мужчины средних лет казалось раздраженным. Я не стал заострять на этом внимание и сказал Уолтеру, что подойду к нему позже.

Когда люди выходили из зала, стало заметно, что надежды родственников Уолтера растут прямо на глазах. Они подходили ко мне и крепко обнимали. Сестра Уолтера Армелия, его жена Минни и племянник Джайлс – все они взволнованно обсуждали представленные нами доказательства.

Когда мы вернулись в гостиницу, Майкл тоже был полон воодушевления:

– Чепмену следовало бы просто позвонить тебе и сказать, что он хочет снять обвинения с Уолтера и отпустить его домой!

– Давай не будем ждать этого звонка затаив дыхание, – полушутливо ответил я.