Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Ива взяла на себя административные обязанности в нашем проекте — достаточно трудные, учитывая, что федеральные деньги влекут за собой всевозможные сложные отчеты и бухгалтерскую работу. Ива бесстрашна и умна, и ей удалось разобраться со всеми задачами так, что к нам потекла тоненькая струйка денег. Мы наняли на работу администратора и начали прикидывать, как бы выжить. Я занялся сбором средств для Южного комитета защиты заключенных практически сразу же, как приехал туда работать, и у меня уже был какой-никакой опыт в выпрашивании денег на поддержку наших трудов. Я был уверен, что найдется какой-то способ собрать деньги и на новый алабамский офис, чтобы соответствовать минимальным федеральным требованиям. Нам нужно было только немного времени — но, как оказалось, как раз времени-то у нас и не было.

Нас ожидал поток назначенных дат казней. Между проведением нового закона о смертной казни в Алабаме в 1975 году и концом 1988 года осуществили только три казни. Но в 1989 году, под воздействием изменения отношения Верховного суда к апелляциям по смертным приговорам и перемен в политических веяниях, генеральная прокуратура начала энергично требовать казней осужденных заключенных. К концу 1989 года числу приговоренных, казненных в штате Алабама за год, предстояло удвоиться.

За несколько месяцев до открытия нашего центра я начал посещать алабамскую тюрьму для смертников каждый месяц, ездя туда из Атланты на встречи с несколькими новыми клиентами, включая Уолтера Макмиллиана. Они были благодарны за помощь, но близилась весна 1989 года, и все под конец наших свиданий просили об одном: помогите Майклу Линдси. Казнь Линдси была запланирована на май 1989 г. Потом они просили меня помочь Хорасу Данкинсу, которого должны были казнить в июле 1989 г. Я старательно объяснял ограниченность наших ресурсов и времени, рассказывая о том, как лихорадочно мы пытаемся наладить работу нового офиса. Хотя клиенты отвечали, что все понимают, их явно мучило сознание, что они-то получают юридическую помощь, а другим предстоит казнь.

Мы пытались основывать свои аргументы на интересном повороте в его деле: жюри присяжных вообще не принимало решения о том, что Майкла Линдси следует казнить.

И у Линдси, и у Данкинса были адвокаты-волонтеры, обратившиеся ко мне за помощью, потому что пребывали в полной растерянности. Адвокат Линдси, Дэвид Бэгвелл — уважаемый поверенный по гражданским делам из Мобила; он работал над делом Риттера, которого казнили годом ранее. Бэгвелл пережил крушение иллюзий и гнев. Он написал язвительное письмо, опубликованное в журнале ассоциации адвокатов штата, в котором клялся «никогда в жизни больше не браться за дело смертника, даже если меня исключат из коллегии за отказ» и призывал других адвокатов по гражданским делам не браться за такие дела. Публичные жалобы Бэгвелла затруднили судам процесс назначения «гражданских» адвокатов на апелляционные слушания последней инстанции по делам со смертными приговорами — хотя не сказать, чтобы они делали это с большой охотой. Но письмо дало и другой эффект. Заключенные прослышали о нем и обсуждали его между собой, особенно леденящее кровь замечание, скрытое в тексте иеремиады Бэгвелла: «Я вообще склоняюсь в пользу смертной казни, потому что бешеных собак надо отстреливать». Это еще сильнее подорвало доверие заключенных к адвокатам — даже тем, которые утверждали, будто хотят помочь.

После дальнейших просьб наших клиентов мы решили сделать, что сможем, для Майкла Линдси, чья казнь быстро приближалась. Мы пытались основывать свои аргументы на интересном повороте в его деле: жюри присяжных вообще не принимало решения о том, что Майкла Линдси следует казнить.

По вердикту жюри Линдси должен был быть приговорен к пожизненному заключению без права на условно-досрочное освобождение, но судья использовал свое преимущественное право и вынес смертный приговор единоличным решением. Смертные приговоры, являющиеся единоличным решением судьи, были аномалией уже тогда, в 1989 году. Почти в каждом случае жюри присяжных принимали решение применить смертную казнь или пожизненное заключение без права освобождения. Если жюри применяло или отвергало смертную казнь, это было окончательным решением. Только Флорида и Алабама разрешали судьям перечеркивать своей волей решение жюри — и впоследствии Флорида применила ограничения, резко сократившие эту практику. Однако она осталась законодательно закрепленной в Алабаме, где судьи почти исключительно использовали эту власть для того, чтобы превращать пожизненные приговоры в смертные своим решением. С 1976 года судьи в Алабаме единоличным решением вынесли приговоры по тяжким преступлениям в 111 делах. В 91 проценте этих случаев{30} судьи заменяли пожизненные заключения смертными приговорами.