Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Она восторженно хихикала, хотя, как я подозреваю, каждый раз повторяла то же самое любому забредавшему в ее кабинет неместному адвокату. Женщина с энтузиазмом продолжала рассказывать мне эту историю, пока я не пообещал ей непременно побывать в музее, как только представится такая возможность. И удержался от объяснений, что я по уши занят работой над делом невиновного чернокожего, которого общество пытается казнить после преследования на почве расовых предрассудков.

«Осудив не того человека, нельзя ничего добиться. Сделал ли Макмиллиан что-то плохое — следует решать суду. А если суд несправедлив или если свидетели дали ложные показания, мы никак не можем узнать, виновен он или нет».

Во время этой поездки я был в ином умонастроении. Последнее, что меня интересовало, — это выдуманная история о правосудии. Я бродил по зданию суда, пока не нашел кабинет окружного прокурора. Представился секретарю, смерившей меня подозрительным взглядом, прежде чем направить в кабинет Чепмена. Он подошел, чтобы пожать мне руку.

Чепмен начал разговор такими словами:

— Мистер Стивенсон, с вами хотят встретиться многие люди. Я сказал им, что вы должны приехать, но решил, что нам с вами следует поговорить тет-а-тет.

Меня не удивило, что обо мне заговорили и что местные жители обсуждали нового адвоката Макмиллиана. Я успел пообщаться с достаточным числом горожан, чтобы понимать, что без обсуждения моих усилий в деле Уолтера не обойдется. Я догадывался, что судья Кей уже характеризовал меня как человека обманутого и несговорчивого, просто потому, что я не отказался от этого дела, как он мне велел.

Чепмен был мужчиной среднего сложения, с кудрявыми волосами, в очках, как бы намекавших, что он не прочь казаться человеком, который много читает и усваивает новые знания. Мне приходилось встречать прокуроров, одевавшихся и подававших себя так, будто они с большей охотой охотились бы на уток, чем возглавляли юридическое учреждение. Но Чепмен был профессионален, обходителен, и обращение его казалось довольно приятным. Меня заинтриговало, что он сразу же заговорил об опасениях других представителей правоохранительных органов, и поначалу я приободрился, думая, что он намерен провести со мной честный разговор, без отвлекающих факторов и лишнего позерства.

— Что ж, я это ценю, — ответил я. — Меня очень беспокоит дело Макмиллиана. Я читал протокол, и, честно говоря, у меня есть серьезные сомнения насчет его виновности и оправданности такого приговора.

— Да, дело было громкое, в этом нет никаких сомнений. Вы же понимаете, что я не имел никакого отношения к этому преследованию, не правда ли?

— Конечно, понимаю.

— Это было одно из самых возмутительных преступлений в истории округа Монро, и ваш клиент вызвал крайний гнев многих здешних жителей. Люди до сих пор рассержены, мистер Стивенсон. На взгляд некоторых из них, Уолтер Макмиллиан еще легко отделался.

Такое начало меня разочаровало: Чепмен казался совершенно убежденным в виновности Уолтера. Но я не сдавался.

— Да, это было чудовищное, трагическое преступление, так что гнев — чувство понятное, — ответил я. — Но, осудив не того человека, нельзя ничего добиться. Сделал ли Макмиллиан что-то плохое — следует решать суду. А если суд несправедлив или если свидетели дали ложные показания, мы никак не можем узнать, виновен он или нет.

— Ну, наверное, в настоящее время вы — единственный человек, который считает этот суд несправедливым. Как я и говорил, я в преследовании участия не принимал.

Меня охватило разочарование, и Чепмен, наверное, заметил, что я нетерпеливо ерзаю на стуле. Я думал о десятках чернокожих, с которыми встречался и которые горько жаловались на преследование в отношении Уолтера, и понимал, что Чепмен либо наивен, либо намеренно равнодушен — если не что похуже. И безуспешно пытался не показать собственного разочарования.

— Я не единственный человек, у которого возникли вопросы в связи с этим делом, мистер Чепмен. Таких людей — целая община, и некоторые из них утверждают, что были вместе с Уолтером Макмиллианом за много миль от места преступления, когда оно совершалось. Эти люди верят в его невиновность. Есть люди, с которыми он работал, абсолютно убежденные в том, что он не совершал этого преступления.

— Говорил я с некоторыми из этих людей, — отозвался Чепмен, — и единственное, что у них есть, — это их частное неинформированное мнение. Фактов у них нет. Слушайте, я могу прямо сейчас сказать вам, что никому нет дела до того, кто там спал с Карен Келли. Есть доказательства, уличающие Уолтера Макмиллиана в этом убийстве, и моя задача — отстаивать его осуждение.

Он явно начал раздражаться и повысил голос. Тот спокойный и любопытствующий взгляд, которым он окинул меня поначалу, сменился выражением гнева и неприязни.