Звучат лишь письмена

Вещи отправили на вокзал с извозчиком. Сами пошли пешком. Сколько лет бегал Коля по Крестовой в гимназию. Сейчас по этой же улице он начинает путь в большую жизнь. Вот и угол Крестовой и Пушкинской. Отсюда начинается дорога к вокзалу. Мимо деревянных домов-дач с мансардами и резными наличниками, мимо деревянной лютеранской церкви и каменного красного красавца костела, немножко похожего на знаменитый Реймский собор, который он видел на фотографиях. В просторных залах недавно выстроенного вокзала суета, какая бывает всегда перед отходом поезда в Петербург.

Стоя на подножке вагона, он последний раз машет рукой тете Варе, сестрам, городу, своему детству. Прощай, Рыбинск. Впереди Петербург. Здравствуй, новая жизнь!

На берегах Невы

В Петербургском технологическом институте Николай Александрович проучился год. Он был переведен на второй курс и даже прошел летом практику в качестве помощника машиниста товарных и пассажирских поездов. Но душа его не лежала к избранной по настоянию родных специальности. В Петербурге, где он мог много читать о Востоке и познакомиться с деятельностью факультета восточных языков Петербургского университета, его решение посвятить себя изучению языков и культуры стран Дальнего Востока еще более окрепло. Летом 1910 года Невский покидает Технологический институт и поступает в университет, «избрав специальностью, — как он писал позднее в своей автобиографии, в мае 1936 г., — языки китайский и японский, к которым с давних пор чувствовал влечение».

Юноша в форменной тужурке студента-путейца Технологического института привлекал на факультете всеобщее внимание. Но скоро любопытство сменилось удивлением. Новичок поражал своими способностями к языкам и неподдельным интересом к учебе. В университетском общежитии студенты с Кавказа восторгались тем, как поразительно точно этот волжанин воспроизводил труднейшие звуки их родных языков.

В университете Николай Александрович познакомился с будущим известным советским востоковедом академиком Николаем Иосифовичем Конрадом. Его любимым учителем становится Василий Михайлович Алексеев (академик с 1929 г.).

Именно в те годы с молодыми преподавателями В. М. Алексеевым и А. И. Ивановым в русскую китаистику влилась новая, живая струя. Молодые преподаватели стремились дать студентам навыки разговорной речи. С Алексеевым на факультет пришло увлечение китайской литературой, в особенности поэзией и китайским искусством, не лишенное экзотического налета и в какой-то мере связанное с некоторыми направлениями русской поэзии тех лет.

Японский язык на факультете вели Г. II. Доля, чиновник Министерства иностранных дел, которому в утренние часы было разрешено преподавать в университете, и японец Иосибуми Курано.

В 1913 г. Н. А. Невский первый раз посетил Японию. На всю жизнь осталось воспоминание о том, как он в гостинице впервые заговорил по-японски. Он старательно подбирал слова и выражения, произнося их точно на выученным правилам, но — увы! — прислуга с любопытством толпилась вокруг, и никто его не понимал.

Из дверей соседнего номера появился пожилой, интеллигентного вида японец в очках, послушал и вежливо сказал:

— Сударь, вы изволите говорить на языке первых сёгунов^[50]. Таким языком говорили семьсот лет назад. Поэтому этим людям вас трудно понять.

Пришлось во многом учиться заново.

Как вспоминает видный японский ученый — этнограф Macao Ока, много лет спустя Невский не раз, весело смеясь, рассказывал эту историю своим японским друзьям.

В 1914 году Н. А. Невский представил свое дипломное сочинение на тему: «Дать двойной перевод (дословный и парафраз) пятнадцати стихотворений поэта Ли Бо, проследить в них картинность в описаниях природы, сравнить по мере надобности с другими поэтами и дать основательный разбор некоторых иностранных переводов».

Эпиграфом к своему диплому Николай Александрович избрал следующие строки Тютчева:

Не то, что мните вы, природа,

Не слепок, не бездушный лик:

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

Он и стремился показать в своем сочинении, как известный китайский поэт постигал душу природы, как он переводил ее язык в язык четких, выпуклых, удивительно емких образцов китайской поэзии. Работа была выполнена блестяще. Признав дипломное сочинение Н. А. Невского весьма удовлетворительным, В. М. Алексеев сделал следующую приписку, обращаясь к автору: «Работа Ваша выполнена прекрасно. Усилия, употребленные на понимание трудных, оторванных от контекста стихов и на создание искусного перевода, увенчались полным успехом, особенно благодаря добросовестному отношению Вашему к каждому слову и выражению. Погрешности, отмеченные на полях, имеют характер более нежели извинительный, ибо обязаны только вполне понятному недостатку опытности».