Звук и ярость

Миссис Компсон ничего не ответила. Намоченное камфорой полотенце лежало у нее на лбу. Черный халат лежал поперек изножья постели. Дилси стояла, держась за дверную ручку, и смотрела на нее.

– Ну? – сказала миссис Компсон. – Чего ты ждешь? Ты собираешься приготовить хоть какой-нибудь обед для Джейсона и Бенджамина или нет?

– Джейсон еще не пришел, – сказала Дилси. – Чего-нибудь я сготовлю. А вам все-таки ничего не нужно? Грелка еще горячая?

– Ты могла бы дать мне мою Библию.

– Я ж дала вам ее утром.

– Ты положила ее на край кровати. Сколько времени, по-твоему, она могла там пролежать?

Дилси прошла от двери к кровати, и пошарила в тенях под ее краем, и нащупала раскрытую Библию, упавшую переплетом вверх. Она расправила загнувшиеся страницы и опять положила книгу на кровать. Миссис Компсон не открыла глаз. Ее волосы и подушка были одного цвета, под апостольским платом влажного от камфоры полотенца она походила на молящуюся старуху монашенку.

– Не клади же ее опять туда, – сказала она, не открывая глаз. – Ты положила ее туда в тот раз. Или ты хочешь, чтобы я встала с постели поднимать ее?

Дилси протянула руку с Библией через нее и положила книгу на широкий край постели.

– Вы ж так читать не сможете, – сказала она. – Может, поднять немножко штору?

– Нет. Оставь шторы в покое. Иди и приготовь что-нибудь для Джейсона.

Дилси вышла. Она закрыла дверь и вернулась в кухню. Плита почти совсем остыла. Пока Дилси стояла перед ней, часы над буфетом пробили десять раз.

– Час дня, – сказала она вслух. – Джейсон домой не вернется. Я видела первого и последнего, – сказала она, глядя на холодную плиту. – Я видела первого и послед него.

Она принялась ставить на стол кое-какую холодную еду. Двигаясь взад и вперед, она запела гимн. Она повторяла и повторяла две первые строчки до конца мелодии. Собрав на стол, она подошла к двери и позвала Ластера, и через две-три минуты вошли Ластер с Беном. Бен все еще постанывал, словно про себя.

– Он так и не замолчал, – сказал Ластер.

– Идите-ка есть, – сказала Дилси. – Джейсон обедать не вернется.

Они сели за стол. С твердой пищей Бен справлялся сам, однако и теперь, когда перед ним стоял холодный обед, Дилси все-таки повязала ему на шею полотенце. Они с Ластером начали есть. Дилси расхаживала по кухне, напевая те две строчки гимна, которые помнила.

– Можете себе стонать и есть на здоровье, – сказала она. – Джейсон домой не вернется.

В это время он был в двадцати милях от них. Выйдя из дому, он сразу же поехал в город, обгоняя неторопливых воскресных прохожих и властный звон в смятенном воздухе. Он пересек пустынную площадь и свернул в узкую улочку, в которой тишина была еще резче, и остановился перед деревянным домом, и пошел по обсаженной цветами дорожке к крыльцу.

За дверью из проволочной сетки разговаривали люди. Он поднял руку чтобы постучать, но услышал шаги и удерживал ее, пока дверь не отворил дюжий мужчина в черных суконных брюках и накрахмаленной белой рубашке без воротничка. У него была буйная седеющая шевелюра и серые глаза, круглые и блестящие, как у маленького мальчика. Он схватил руку Джейсона и втянул его в дом, продолжая энергично ее трясти.

– Входите же, – сказал он. – Входите.

– Вы готовы ехать? – сказал Джейсон.

– Да входите же, – сказал тот, подхватив его за локоть и вталкивая в комнату, где сидели мужчина и женщина. – Вы ведь знакомы с мужем Мертл? Джейсон Компсон – Вернон.

– Да, – сказал Джейсон. Он даже не посмотрел на Вернона, и когда шериф подтащил стул из угла, Вернон сказал:

– Мы пойдем, чтобы не мешать вам разговаривать. Пошли, Мертл.

– Нет-нет, – сказал шериф. – Сидите где сидели. Не так ведь уж это серьезно, а, Джейсон? Садитесь-ка.

– Я расскажу вам все по дороге, – сказал Джейсон. – Берите пальто и шляпу.

– Ну, мы пошли, – сказал Вернон, вставая.

– Сиди где сидишь, – сказал шериф. – Мы с Джейсоном выйдем на веранду.

– Да берите же пальто и шляпу, – сказал Джейсон. – Они и так уже опередили нас на двенадцать часов. – Шериф повел его назад на крыльцо. Проходившие мимо мужчина и женщина окликнули его. Он в ответ дружески и благодушно помахал рукой. Колокола все еще звонили – в той части города, которая носила название Негритянской лощины.

– Берите же шляпу, шериф, – сказал Джейсон. Шериф пододвинул два стула:

– Садитесь-ка и объясните мне, что, собственно, случилось.

– Я объяснил вам по телефону, – сказал Джейсон, продолжая стоять. – Я сделал это, чтобы сберечь время. Мне что же, к закону обращаться, чтобы заставить вас исполнить ваш прямой долг?

– Ну-ка садитесь и объясните все толком, – сказал шериф. – А уж я окажу вам всемерную помощь.

– Помощь, как бы не так, – сказал Джейсон. – Вы вот это называете помощью?

– Мы ведь теряем время из-за вас, – сказал шериф. – Ну-ка садитесь и объясните все толком.

И Джейсон объяснил ему, и, подогреваемый ощущением незаслуженной обиды и бессилия, которое нарастало с каждым словом, он в яростном нагромождении самооправданий и возмущения скоро забыл, что спешит. Шериф смотрел на него холодными блестящими глазами.