Зыбкое равновесие

Может быть, в этом и заключается суть побед фрегата «Облом». Все время, что мы находимся на борту, идет обучение экипажа и офицеров. На следующий день после отхода, были проведены учения по экстренной эвакуации в случае затопления корабля. Не знаю как экипаж, но каждый пассажир несколько раз повторил набор необходимых действий при команде «покинуть судно». А потом это же повторилось и ночью. Совершенно не обращая внимания на упреки дам, капитан закрепил за каждой из них персонального помощника, что поможет им в случае опасности. И проследил с часами, как выполняется команда «занять места в спасательной шлюпке».

Вот и этой ночью, видимо, отрабатывался сценарий какой то неведомой нам, слава богу, опасности. Но компанию нам составил только Павел Неверов, только что сменившийся с вахты. Старпом Баскес стоял на мостике, управляя рулевыми и утренней приборкой, а капитан Орлов и Алексей Берг отдыхали после ночной вахты.

Нужно заметить, что питание на борту «Облома» не уступает лучшим парижским ресторанам. Хотя Неверов пояснил мне, что так было не всегда. Но после того, как из подготовленной работорговцами к продаже толпы, недавно освобождённой экипажем «Облома», к капитану Орлову обратился седой, представительный мужчина, многое изменилось. Это оказался управляющий одного из дворцов князя Потоцкого, захваченный османами во время нападения. Он предложил Орлову свою службу. И с тех пор на корабле у офицеров изысканное меню, подаваемое камердинером капитана Игнатием Мещериным.

Разговор лениво тянулся вокруг сроков прибытия в Триест, и обсуждения романов господина Дюма. Только маленькая Катя Вишневицкая пылала энтузиазмом. Боцман обещал вместе с ней поудить акул. И девочка была вся в предвкушении.

—Паруса по левому борту! — раздалось с марса. Старпом вскинул к глазам бинокль. Бинокль-это изобретение капитана Орлова и карабельного мага Берга. Представляет из себя две короткие подзорные трубы, и позволяет смотреть вдаль сразу двумя глазами. Хотя, как мне объяснял Берг все гораздо сложнее. Но для простоты, можно говорить и так.

Нельзя сказать, что паруса на горизонте мы видели часто. Но удивление это ни у кого не вызвало. Тем не менее, спустя пол часа, когда мы приступили к кофе, Баскес отправил боцмана будить капитана. Когда в люке показалась голова Орлова, палуба мгновенно опустела.

Мне вспомнился всепоглощающий ужас, что охватил меня, когда я и дамы, впервые поднялись на борт фрегата «Облом». Графиня Минина потом со смехом призналась мне, что испытала те же чувства. Поднявшись по трапу, мы тогда ступили на палубу, и замерли возле борта. На нас уставилось с полсотни полуголых, изрезанных шрамами, исписанных татуировками душегубов самого отпетого вида. И золотые, или даже бриллиантовые серьги в ушах многих из них, делали все еще ужаснее. А потом на борт поднялся капитан. И палуба мгновенно опустела. Как будто только что, со всех сторон, нам не ухмылялись рожи, одна ужаснее другой. Капитан, совершенно не придавая этому значения, выслушал доклад вахтенного, приказал свистать всех на верх, и построить экипаж. Пройдясь вдоль строя, он встал перед ним и сказал:

—До Триеста на корабле будут находиться мои гости. Вот они. Тот, к кому у них будут малейшие претензии, будет немедленно повешен. Разойдись.

Больше не обращая внимания на экипаж, повернулся, и приказал вестовому устроить дам в его каюте. А сам разместился в боцманском закутке, выгнав того в матросский кубрик. Нисколько этого не стесняясь. Правда потом Алексей Берг выговаривал капитану, что в его каюте достаточно места. Но Орлов заявил, что у Берга не каюта а склеп, украшенный черепами, чучелами летучих мышей и шкурами несчастных змей, и ему там будет неуютно. Постоянные шпильки которыми обмениваются офицеры сильно скрашивают путешествие.

Капитан Орлов вышел на палубу полуголый, как и его экипаж. Босой, из одежды на нем только короткие, до колен, штаны из крашеной индиго парусины. Он называет их «шорты». На руке швейцарский хронометр, специально переделанный у ювелира, что бы можно было надеть на руку. А если учесть, что он еще и, вопреки всем канонам, коротко стрижен, никто посторонний никогда бы не догадался, что перед ним один из самых прославленных капитанов.

Поднявшись на палубу, он оглядел горизонт. Безошибочно повернулся в сторону неразличимых простым глазом парусов. Протянул руку. В ней мгновенно оказался бинокль. Он изучал горизонт пару минут. Потом зачем то долго смотрел в море справа по курсу.

—И ради этого ты меня разбудил, матрос?

—Я боцман! — побледнел здоровенный головорез.

—Ничто не вечно… — задумчиво ответил Орлов. Все за нашим столом, наблюдавшие эту сцену, отреагировали по разному. Графиня Минина возмущенно фыркнула. У неё идет перманентная война с капитаном за соблюдения приличий на боевом корабле. Маленькая Катя радостно ойкнула. Потому что для неё Орлов не безжалостный капитан, а любимая плюшевая игрушка, на которой она ездит, когда капитан не занят. Павел Неверов непонятно хмыкнул. А я подумал, что кажется, начинается еще одно приключение.