100 грамм предательства

— Как развлеклись? — Фолк вырастает как будто из-под земли. На лице ухмылка, в глазах — дьявольские угольки. — Вижу, что хорошо… — вытаскивая из моих волос застрявшие иголки, он даёт понять, что всё понял.

— Не твоё дело! — так и хочется стереть с его лица эту мерзкую ухмылку. — А как ты? Уже нагадил кому-нибудь в душу?

— Пока не успел… Но всё впереди.

— Не сомневаюсь!

— Да… сомнения — это не твой конёк, — оглядывая меня с ног до головы, заключает Фолк.

— Смотри лучше за собой! — роняю в ответ. — А теперь извини…

Отправляюсь на поиски Дина и нахожу его возле одного из столов.

— Вот, держи… — он протягивает мне стакан с вишнёвым соком.

— Спасибо… Так жарко! — делаю первый глоток и припухшие от поцелуев губы начинает приятно покалывать.

— Эй, — кто-нибудь ещё желает сыграть? — раскрасневшаяся Аниса лукаво смотрит на взрослых. С одной стороны каната уже пристраиваются Бубба, Фолк и один из братьев-близнецов. Вроде бы Аскел.

— Давай-ка покажем им, что к чему? — Дин хватает меня за руку и тащит к другому концу каната, где наготове уже замер Арвид. Я встаю за ним, позади пристраивается Дин. От его близости по телу снова разливается истома. Вязкая. Обжигающая. Приятная.

— Раз, два, три! — Тьер опускает руку, сигнализируя начало поединка.

Борьба начинается с первых секунд: Фолк с Буббой так сильно дёргают за канат, что нас сначала заносит, а затем Дин со всего маху впечатывается в меня, а я врезаюсь в спину близнеца. Опускаю канат из ослабевших рук и дую на обожжённые пальцы, а Дин накидывается на наших противников:

— Эй, вы чего?..

— А не надо зевать! — обрывает его Фолк, наматывая канат на кулак. — Взялся за дело — делай!

— Дин, не нужно…

Не желаю выяснять отношения с Фолком, тем более, что зрители уже затаили дыхание, в ожидании развязки. Чуть помедлив, Дин всё-таки возвращается ко мне.

— Ты в порядке? — он берёт мои руки в свои и тоже начинает «лечить», дуя на ладони, на которых уже проступили красные полосы.

— Всё нормально.

Я ободряюще улыбаюсь и в этот момент затылком ощущаю, что кто-то на меня смотрит. Высвобождаю руки и, обернувшись, замечаю Тину, которая застыла в тени ближайшего дерева. Губы плотно сжаты, в глазах полыхает ненависть. Так смотрят на того, кто перешёл тебе дорогу.

Заметив мой взгляд, она растягивает губы в улыбке, которая больше напоминает оскал хищного зверя за миг до прыжка.

— О, а вот и одно из чудес фестиваля Свободы!

Я снова поворачиваюсь к Дину и замираю. Солнце уже почти село и в свете закатных лучей, кажется, что лицо Дина тоже светится.

— Что… о чём ты?

— Сейчас ты увидишь, как оживает свобода! — глаза Дина блестят от предвкушения.

Он подводит меня к краю поляны. Вокруг уже стопились островитяне, громко переговариваясь. Спустя несколько минут Магнус выходит в центр и люди, все до одного, встречают нашего лидера громкими аплодисментами.

— Приятно видеть всех вас в добром здравии! — приветствие тонет в рёве толпы. — Как вам фестиваль? Повеселились? — народ утвердительно загудел. — Значит, пришло время для главного события этого вечера. Итак…

Толпа взревела.

Магнусу передают факел, пылающий, словно осколок почти угасшего в небе солнца. В отблесках света Магнус походит на ожившую скалу, точно в неё вдохнули жизнь — волевой подбородок, очерченные скулы и пронзающий холодом лёд в глазах остаётся нетронутым тёплыми бликами пламени.

Моя душа трепещет.

Он отходит в сторону и двое мужчин выкатывают на поляну тележку с… Регентом.

Конечно, не с настоящим, но я сразу понимаю, что диковинная кукла передо мной — это никто иной, как наш неизменный правитель. Его стемму, даже фальшивую, ни с чем не спутаешь, пусть вместо драгоценных камней и использованы обычные, только разукрашенные под стать изумрудам и рубинам.

— Эйдос всемогущий…

— Это всего лишь соломенное чучело… — склонившись, шепчет в самое ухо Дин, отчего по телу пробегают мурашки.

Удивительно видеть Регента вот таким: с набитым соломой мешком вместо головы, в жалких лохмотьях, с нарисованной ухмылкой на лице и картонной стеммой на макушке.

— Что же с ним сделают? — спрашиваю, стараясь перекричать толпу.

— Казнят, что же ещё? — улыбка Дина никак не вяжется со зловещим смыслом его слов. — Только так свобода будет выпущена на волю!

— Свобода — это огонь, а власть — ветер! — слова Магнуса гремят водопадом. — И куда дует ветер, туда и движется пламя! Наша задача — разжечь настоящий пожар, чтобы от ветра уже ничего не зависело.

Он размахивает факелом, будто флагом. Пламя подчиняется своему хозяину, словно сливаясь воедино: человек и огонь. Потому что эти двое готовы на всё ради своей цели.

Люди затаили дыхание и ловят каждое его движение. Наверняка при желании любой присутствующий сможет сказать, сколько раз Магнус вздохнул или даже моргнул.

Факел едва касается чучела, и огонь тут же берётся за дело.

Сначала вспыхивает одежда, затем плавится лицо, и широкая ухмылка в первую секунду превращается в гримасу, а потом исчезает в пламени бесследно.

Дольше всего прожила стемма — до неё огонь добрался в самом конце, но стоило ей вспыхнуть, как огонь сожрал и её.