100 магнитоальбомов советского рока

Не намного меньше, чем барабанщиков, на «Радио Африка» оказалось басистов: Грищенко, Гаккель и появившийся в самом конце записи Александр Титов. Титов поразил всех тем, что, один раз прослушав мелодию «Время Луны», с ходу идеально отыграл свою партию — после чего получил формальное приглашение стать членом «Аквариума».

На запись «Вана Хойа» был специально приглашен Гриша Сологуб («Странные игры»), но его весьма приблизительная игра на гармошке никого не устроила и в итоге эта партия на альбом не попала.

Когда «Вана Хойа», казалось, была закончена и все присутствующие находились в состоянии легкой эйфории, Гребенщиков неожиданно попросил еще раз включить фонограмму. И пока все хохотали, он с внезапно посерьезневшим лицом сказал в микрофон: «Чуки-чуки, банана-куки». Непонятно, что он имел в виду, но в этом был такой шарм, что одна из находившихся в студии девушек устроила танцы прямо у входа в вагон. Было шесть часов утра.

Музыканты «Аквариума» довольно быстро осознали преимущества многоканальной студии, но по инерции продолжали использовать приемы из арсенала доисторического двухдорожечного периода. Как и в эпоху «Треугольника», хэт периодически записывался задом наперед («Змея»), а на «Радио Шао Линь» специально увеличивалась скорость магнитофона — чтобы голос БГ звучал более высоко и походил на китайский.

Решающий штурм происходил в последние двое суток, когда появилась надежда закончить альбом еще до отъезда фургона в Москву. «Мануфактура» и «Странные игры» оказались за бортом — в вагоне круглосуточно находился один только «Аквариум». Виктор Глазков, который с утра записывал классику, а по ночам — рок, не спал уже вторую неделю. Тропилло помогал чем мог, подкармливал музыкантов бутербродами, но даже его во время сложнейшего финального монтажа пленки натурально рвало от усталости.

Последние сутки могли стать непредвиденным эпилогом к сказке со счастливым концом. Несмотря на героические усилия, «Аквариум» явно не успевал закончить сведение. Тогда Глазков, подарив своему шефу из «Мелодии» бутылку коньяка, спас ситуацию, отложив отъезд вагона еще на один день.

В последний момент Гребенщиков принес искусственные шумы — одолженную в фонотеке «Ленфильма» пленку со звоном колоколов, а также звуки мирового эфира, извлеченные из радиоприемника «Казахстан» и записанные на бытовой магнитофон в туалете Дома юного техника. Треск радиоэфира был вмонтирован между песнями, а звоном колоколов начинался и заканчивался этот удивительный во всех отношениях 52-минутный альбом.

«В шесть часов утра 28 июля Гребенщиков вылез из фургона с красными от бессонницы глазами, — вспоминает оформлявший альбом «Вилли» Усов. — Мы собрались все вместе, сели в электричку и поехали на рок-фестиваль в Выборг».

Через неделю специальное прослушивание альбома «для своих», состоявшееся в переполненном Белом зале ленинградского рок-клуба, завершилось громом аплодисментов. А в 1990 году, спустя пару лет после выхода «Радио Африка» на пластинке, этот альбом по результатам опроса газеты «Смена» был назван читателями «лучшим альбомом десятилетия».

«Когда я понял, что сведена последняя композиция, у меня, ей-богу, выступили слезы, — рассказывал Тропилло. — «Архангельский всадник смотрит мне вслед: прости меня за то, что я пел так долго» — это как мать, которая выпихивает из чрева собственного ребенка...»

Странные игры. Метаморфозы (1983)

сторона A

Солипсизм

Девчонка

Хороводная

Эгоцентризм II (На перекрестке)

сторона B

Эгоцентризм I

Плохая репутация

Метаморфозы

Мы увидеть должны

Уже с первого взгляда на эту группу чувствовалось, что музыкантам до смерти надоело играть традиционный рок, и явно хочется предложить миру что-нибудь новенькое. Например, утонченное шоу и интеллектуальное веселье — с плутовской улыбкой, самоиронией и фигой в кармане.

Основной акцент в группе был сделан на жизнерадостную и весьма непривычную для того времени музыку. Поклонники Uriah Heep и «Россиян» принимали «Странные игры» в штыки, в Москве на их концертах свистели и называли музыкантов «трубадурами». Однако именно эта группа привнесла в ленинградский рок стилистическую революцию. «Странные игры» играли очень энергичный ска в духе Madness и Bad Manners — местами отстраненный, местами утрированно хулиганский. Непривычным было и то, что почти все участники группы имели музыкальное образование, а в качестве текстов к композициям использовали переводы французских поэтов и шансонье ХХ века — Тардье, Брассанса, Жака Бреля. Тексты, как правило, носили иронично-дразнящий характер — остроумно и романтично, фантасмогорично и абсурдно.