100 магнитоальбомов советского рока

От сессий того периода в архивах остались не вошедший ни в один из альбомов «Аквариума» 15-минутный студийный вариант композиции «Мы никогда не станем старше», а также электрические версии песен «Трамвай», «Яблочные дни» и «Дикий мед». (Последнюю очень не любил Тропилло, считая ее текст «пустым бахвальством».)

Говорят, примерно в это же время Гребенщиков сочинил хуковый электрический номер со словами «картонный герой», на который, по слухам, впоследствии обиделся Кинчев. Позднее эта безымянная композиция «Аквариумом» не исполнялась — не по дипломатическим соображениям, а вследствие некоторой плакатности текста и стилистической близости данного опуса к манере игры группы «Алиса».

Завершение прикидочных записей совпало с началом крупного капитального ремонта, который бушевал в студии Тропилло в течение всего лета. Группа «Телевизор» в поте лица долбила в стене отверстие «для улучшения вентиляции», а все остальные музыканты приезжали в Дом юного техника, дабы засвидетельствовать свое участие в ремонте (читай — почтение к Тропилло), вбив в пока еще не разрушенные стены пару-тройку гвоздей. К августу это градостроительство наконец-то завершилось, и «Аквариум» приступил к записи последнего подпольного студийного альбома. Его рок-н-ролльный каркас составляли блюз «Змея», новая композиция «Она может двигать собой» и уже известная по фестивальным выступлениям «Жажда».

Открывавшая альбом «Жажда» выдавала изрядную порцию авансов: синтезаторные атаки Курехина, индустриальные шумы (музыканты колотили по железу и переворачивали его), игра Гребенщикова на специально расстроенной гитаре со спущенными струнами и церковный хор Полянского, фонограмма которого была найдена на одном из каналов пленки.

В студии вновь материализовался Ляпин, но всего на двух композициях: «2-12-85-06» и «Она может...». (К слову сказать, его эффектное соло в «Змее», продемонстрированное во время осеннего открытия сезона в рок-клубе, настолько потрясло присутствовавшую на концерте Пугачеву, что она тут же пригласила Ляпина в аккомпанировавший ей «Рецитал». Ляпин ответил отказом.)

Большинство гитарных ходов были сыграны на «Детях декабря» самим Гребенщиковым — при непосредственном «продюсировании» Курехина. Особенно убедительно партии гитары смотрелись в «Снах о чем-то большем», а когда Тропилло не понравилось соло Гребенщикова в «Змее», музыканты отправили Андрея Владимировича на обед в пельменную и в его отсутствие самостоятельно прописали необходимый трек.

«Я, в принципе, мог бы быть хорошим гитаристом, — считает Гребенщиков, который в “Детях декабря” играл на “Фендере”, присланном ему в подарок Дэвидом Боуи. — Но мне всегда не хватало времени для “повышения мастерства”».

С песней «Сны о чем-то большем» (не попавшей впоследствии в «Музыкальный ринг» по причине «чрезвычайно опасного текста») произошла почти что мистическая история. После того, как на шесть каналов были записаны все инструменты и вокал, Гребенщиков, начитавшийся в английской музыкальной прессе о «системе найденных звуков» Брайана Ино, решил проверить два незаполненных канала. Поскольку запись производилась на списанную с «Мелодии» старую пленку, после продолжительной тишины внезапно возникли флейта и хор — в нужном месте, в нужной тональности, в нужном темпе и в нужном ритме. «Дар неба» — решили музыканты, включив это место в альбом без каких-либо изменений.

Притчей во языцех на «Детях декабря» оказалась композиция «2-12-85-06», сыгранная «Аквариумом» еще на III рок-фестивале и абсолютно не воспринятая публикой. Краткая история создания фактуры в этой песне заключалась в том, что Курехин с Гребенщиковым, заразившись приемами «тропиллизации», решили впихнуть в эту композицию максимальное количество информации. В ней присутствуют риффы Ляпина, псевдоямайский вокал Гребенщикова, частушки в исполнении Тропилло, убыстренный голос, саксофон Михаила Чернова, фонограммы шумов, сдвоенный и обратный вокал, а также великое множество замаскированных студийных эффектов.

Несмотря на подобные радости жизни, двумя основными композициями на альбоме обоснованно считались акустические «Деревня» и «Дети декабря». Волшебная скрипка Куссуля, ирландская дудочка Дюши и виолончель вернувшегося в родные пенаты Гаккеля создавали, казалось, единственно правильное оформление для доверительно-камерного гребенщиковского вокала.

«Когда мы придумали в “Деревне” этот скрипично-виолончельный ход и начали его репетировать, у меня возникло прочное ощущение, что мы попали туда, куда надо, — вспоминает Гребенщиков. — Когда попадаешь в точную музыку, ты всегда ощущаешь это место — без привязки к тому, что происходит за окном. Это настоящее. Впоследствии такого “Аквариуму” удавалось добиться лишь дважды — в “Партизанах полной луны” и на “Великой железнодорожной симфонии”».