Читаем 100 русских ударов в голову полностью

Кто руководит твоим сражением?

Подумай, это не такой простой вопрос, как тебе кажется. В этой жизни ты начинаешь свою эволюцию. Её никто не сделает за тебя. В этом мире миллионы болтунов. Они все будут говорить одновременно. До тех пор, пока весь мир не превратиться в болтовню. Потому что истинное слово рождается из боевых искусств.

До тех пор, пока не взят уровень тела, не должно быть никакой болтовни. А потом она и вовсе не нужна.

Ещё выше по течению

Уровень слова и мысли выше, чем уровень энергии. Энергия переполняет тебя и поэтому теперь её нужно направить вверх. Из тысяч эшелонов тела получается одно слово. Если ты не изрекаешь его, оно остаётся в твоих глазах. Твоя смерть увидит его в твоем взгляде. Увидит и отшатнётся. Такое слово – это слово. Боевые искусства – это метод эволюции. Этого не может быть, потому не может не быть.

Идём дальше ! Если ты не понял того, что написано выше, то пусть твои старшие товарищи отпиздят тебя. Мы начинаем говорить про мысль. А про неё вообще нельзя говорить. Она не рождается из ума. Ум – бесплоден. Он бесплоден как стиральная машина, задача которой полоскать бельё, а не рожать детей. Внимательно смотри на этих болтунов. У них вместо голов стиральные машины. Машины, которые постоянно включены. В них полощутся одни и те же старые носки. На эту бесконечную стирку они потратили всю воду нашего мира. Воды уже не хватает. Её не хватает старикам, детям и беременным женщинам.

Пусть их лопасти пока вращаются, они нужны нам для созерцания

Созерцание – среда рождения мысли. Мы должны уметь созерцать любые движения, любые вращающиеся лопасти. В этом наш метод. Метод боевых искусств. Когда окончится наше созерцание? Даже после перехода туда, оно не закончится. Но мы ещё здесь. Мы ещё только готовимся к великому переходу. Нам ещё нужно много тренироваться. Слишком мало испытаний. Слишком мало развязанных узлов. Слишком твёрдо. Слишком хочется победы. Мы ещё ловим внимание в человеческих глазах.

Как же мы собираемся выдерживать нечеловеческие? Созерцать движение этого мира. Созерцать пока он не прервётся. Любые движения – грубые, тонкие. Грохот трактора. Зуд пустозвона. Я в комнате. В моей руке чашка чая. Чай весенней сборки. Вода из лесного источника. Преданная ученица. Серое кимоно. Серое кимоно – высшая ступень в нашей Школе. Я пишу этот текст, и я созерцаю. Я вижу тебя. Я вижу, как ты входишь в комнату. Я чувствую, я знаю, я помню твоё незаметное движение. Ты слева от меня, и сейчас ты исчезнешь. Или не исчезнешь? Ученица не видит тебя. Она думает, что её учитель будет жить вечно.

Последняя часть расскажет о том, как достигается уровень мысли Мыслить – значит порождать. Порождать новое. Мыслить – значит не производить ложных мыслей. Поэтому мыслить – это отсечение. Меч – оружие командира. Меч мысли – меч высшего командира. Никто не может научить этому. Всё общество, весь социум построены так, чтобы человек не добрался до уровня мысли. Школа, институт, высшая школа – всё это для того, чтобы засрать мозг. Переполнить его информацией. Сделать бесчувственным к новому и неожиданному. Оскопить. Построить ложный ум.

Но нам всё равно нужно взять этот уровень!

Уровень, на котором мышление станет живым. Ум, не ум, интервал между ними. И ещё два интервала, ограждающих эту фразу. Живое мышление не может быть уже этого. Поэтому мы идём, поэтому нас ведут в школу, поэтому мы сдаём экзамены в институт. Поэтому школа жизни ценнее всех институтов. Их тысячи, а школа жизни – одна. Сначала надо понять, что ты находишься в ней. Оценить, что тебя приняли в неё. Приняли и не побоялись принять. Не отсекли на пороге. Проникнись величием ситуации. Преклони голову. Посмотри вокруг. Найди иерархию. Начни обучение. Помоги другим!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Телеграмма из Москвы
Телеграмма из Москвы

«"Телеграмма из Москвы" — сатирическая повесть, написанная по советской действительности.Условный Орешниковский район, в котором происходит действие повести…типичен для любого места Советского Союза. Автор хорошо знает все стороны советского быта, советской жизни вообще, включая методы партийной работы и пропаганды, и настроение населения. Ему удалось свои разнородные и разноместные наблюдения и впечатления, вынесенные из Советского Союза, слить в почти конкретно ощущаемый "определенный" район и райком… Гиперболизм и гротеск, сознательно "культивируемые" автором, роднят его с известными Ильфом и Петровым, придавая сатире убедительность.И это не парадокс: и после "исторического XX съезда КПСС" многое в СССР, "благодаря мудрому руководству партии и правительства", носит гротескный характер — характер не нормальной человеческой жизни, а жизненной трагедии. Эта трагедия выступает и через сатиру автора. В этом смысле в царстве коммунистической диктатуры ничего не меняется и измениться не может. Пусть меняются некоторые стороны быта, сущность неизменна.Картина, нарисованная автором к сорокалетию установления советской власти в нашей стране, — убийственный приговор системе».

Леонид Богданов

Юмор / Юмор / Прочий юмор
Трое в одной лодке, не считая собаки
Трое в одной лодке, не считая собаки

Трое друзей: Джордж, Гаррис и Джей (сокращенное от Джером) задумывают предпринять увеселительную лодочную прогулку вверх по Темзе. Они намереваются превосходно развлечься, отдохнуть от Лондона с его нездоровым климатом и слиться с природой. На нить повествования о путешествии по реке автор нанизывает, как бусы, бытовые эпизоды, анекдоты, забавные приключения и в конце концов благополучно прибывают в Лондон, где отменный ужин в ресторане примиряет их с жизнью, и они поднимают бокалы за свой мудрый последний поступок.Если вы хотите узнать, что такое настоящий английский юмор (да-да, бывает и такой), то Джером К. Джером и его роман «Трое в лодке, не считая собаки» именно то, что вам нужно.Это поистине удивительная история, автор которой утверждает, что единственное, на что он претендует своим произведением, так это на правдивость всего, о чем и о ком он рассказывает.Итак, трое английских джентльменов (и одна собака) собираются отправиться в путешествие по реке, дабы поправить здоровье и отдохнуть от повседневности. И по пути с ними, конечно же, случается множество преинтереснейших событий, рассказать о которых, увы, в данной краткой аннотации не получится.Но более удивительны истории, которые рассказывает автор и его друзья, комментируя ими буквально каждое важное (и не очень) происшествие. Герои этих историй оказались настолько детально похожи на многих моих родных, близких и дальних знакомых, что при первом прочтении книги я был изумлен, как это английский джентльмен, живший в девятнадцатом веке, умудрился их всех знать. И только потом уже, много позже, я стал обращать внимание на то, что современники англичанина девятнадцатого столетия совершенно неотличимы от жителя любой развитой страны века двадцать первого.Человек совершенно не изменился! Если вы не верите, попробуйте прочтите роман «Трое в лодке, не считая собаки», и готов поставить пять к одному, что обязательно найдутся герои, которые точь-в-точь похожи на людей, которых вы лично знаете (если это не вы сами).Ничего похожего я, честное слово, не встречал ни в одной книге. Но рекомендую я книгу «Трое в лодке, не считая собаки» исходя из совсем иных побуждений. Смех — это конечно хорошо и полезно, но куда полезнее уметь видеть смешное в нашей совсем не смешной жизни. Я сам порой, оказавшись в крайне бедственном положении, вдруг вспоминаю, что герои историй Джерома К. Джерома уже попадали в похожие ситуации, и осознаю, что не так уж все и плохо, раз я могу смеяться.Иллюстрации художника И. М. Семенова

Джером Клапка Джером

Приключения / Проза / Классическая проза / Юмор / Юмористическая проза