100 великих криминальных драм XIX века

Орловский гражданский губернатор В.И. Сафонович пришел в возмущение и возобновил следствие, отправив для расследования преступления старшего советника губернского правления Зубова. Три недели Зубов находился в Пальне, всех расспрашивал, допрашивал, и все без толку. Все твердили, что это самоубийство. С тем он и вернулся в Орел. Сафонович же был намерен не позволить «сокрыться преступлению» и раскрыть «преднамеренное убийство». По результатам судебно-медицинской экспертизы Стахович умер от ударов в пах и виски, а потом был повешен для имитации самоубийства.

Сафонович отправил в Пальну чиновника особых поручений при орловском губернаторе Мироненко и жандармского полковника Арцышевского. Явившись в имение Стаховича, эти двое вскоре начали конфликтовать. Арцышевский вообще не видел смысла в расследовании и вскоре уехал в Орел, заявив, что не видит «возможности раскрыть истину». Мироненко такую возможность видел, поэтому повел расследование в одиночку.

Тем временем Стаховича похоронили в присутствии помещиков, хлеботорговцев и крестьян Елецкого уезда. Народу собралось много. Русский этнограф-беллетрист С.В. Максимов присутствовал на похоронах друга и вспоминал: «Погребение оказалось вышедшим из ряда обыкновенных, по многолюдному собранию и грустному настроению всех провожавших его в могилу».

Мироненко идет по следу

Что же удалось выяснить упорному чиновнику особых поручений? Во-первых, что у Стаховича не было никаких намерений свести счеты с жизнью. Во-вторых, что положение его тела совершенно неестественно: кто же вешается на ключе, да еще лицом кверху? Далее Мироненко заинтересовался бурмистром. Тот далеко не сразу отправился сообщать о случившемся соседям и полиции. Вместо этого он почему-то обыскал в доме все буфетные шкафы. Да он еще и отправился обедать! Потом Мокринский увел со двора своих лошадей и начал инструктировать дворовых, что говорить полиции. Но люди все равно дали честные показания. Собственный сын Мокринского, 9-летний Гриша, сказал сыщику, что помещик кричал «караул», когда с ним был «тятька». И другие это слышали, проходя мимо дома.

Бурмистр оказался крепким орешком. Его арестовали, а он все твердил, что барин – самоубийца. Мироненко же не давала покоя одна мысль: не мог же Мокринский в одиночку порешить молодого и крепкого барина, не оставив следов борьбы. Выходит, был кто-то еще?

Безупречное алиби

Мироненко присматривался к окружению Мокринского, и один человек показался ему подозрительным – письмоводитель Стаховича Дмитрий Алексеевич Киндяков. Но тут Мироненко столкнулся с неразрешимым противоречием. Киндяков 26 октября провел в Задонске – сначала в церкви, потом на постоялом дворе – в сопровождении жены. От Задонска до Пальны 60 верст: добраться туда к двумя часам дня невозможно.

Мироненко пришлось опросить более тридцати человек, проверить все слухи, проехаться по всей местности от Пальны до Задонска. Ему удалось найти крестьянина, который видел скачущего по полю всадника и смог описать лошадь. Следователь нашел эту пегую лошадь, а вместе с ней и хозяина – Никиту Дурнева, задонского ямщика, известного своим лихачеством. Дурнев рассказал сыщику, как было дело.

26 октября Киндяков нанял Дурнева, с которым мало кто мог сравниться в быстроте езды, и велел отвезти в Пальну. При этом, как сказал сам ямщик, «странный господин» достал бутылку и стакан и потом всю дорогу поил его спиртным и торопил, утверждая, что опаздывает к барину на обед. Не доехав до Пальны, «господин» велел ямщику остановиться возле леса, а потом, через два часа после его ухода, переехать в другое место, куда он скоро придет. В довершение всего он забрал у ямщика лошадь и ускакал в сторону леса. Дурнев начал волноваться, потому что этого человека он не знал, а отдать лошадь, да еще и не получить денег было опрометчиво. Но в тот момент он просто выполнил требования и вскоре задремал.

Как установил Мироненко, в Пальне после полудня Киндякова видели выходящим из галереи сада. Он вошел в дом, где поздоровался с бурмистром, и последовал в кабинет Стаховича. Вскоре вернулся Стахович, поздоровался с Мокринским и пошел в девичью, а Киндяков затаился в зале.

Задушив Стаховича, убийцы сделали петлю из галстука, просунули туда его голову и притащили к двери, привязав галстук к ключу.

Через два часа после отъезда Киндякова Дурнев уже ждал его на назначенном месте. Вскоре он увидел письмоводителя. Тот пристегнул лошадь и сел в тройку, велев ямщику гнать в Задонск, но обязательно проехать по большой Данковской дороге, ведущей в Елец, а потом свернуть на Лебедянскую дорогу, которая вела к Задонску. В город тройка вернулась с наступлением темноты. Киндяков оставил ямщика при въезде в город, а сам отправился домой.