1000 не одна ночь

Так же, не говоря ни слова, она ушла и оставила меня одну. Пока я рассматривала забавные вещицы и сувениры из бисера и глиняных бусин несколько бедуинов занесли чан, наполненный водой, поставили у стены и молча вышли, а я, недолго думая, скинула с себя всю одежду и влезла в него. Это было райское наслаждение, нечто совершенно необъяснимое, непередаваемое, расчудесное как сама мечта. Вода пахла какими-то травами и пенилась. Видимо в нее уже добавили мыло или какую-то пену. Впрочем, это не имело никакого значения мне эта вода казалась прекрасней всего что со мной произошло за всю мою жизнь. Я вымыла волосы, встала во весь и растерла тело своей же куфией потому что мечтать о мочалке даже не приходилось или может она лежала где-то здесь вместе с мылом, но я б ее все равно не нашла. Шрам после ожога на груди полностью затянулся и стал розово-белым. Аккуратная каллиграфическая латинская буква «А». Я потрогала ее пальцем и даже обвела. Вспомнила какую боль и ужас пережила, когда на мне ее выжгли и содрогнулась всем телом…внутри опять поднималось это уже знакомое чувство протеста, что никто не имел права так поступать с человеком. Никто не мог наносить на его тело знаки принадлежности, как на шкуру скота тавро. У меня тот самый пресловутый Стокгольмский синдром раз я простила ибн Кадира за это и позволяла ему к себе прикасаться, позволяла делать из себя животное. И в то же время вспоминался каждый раз, когда он спасал меня…выдирал из чьих-то лап.

«Конечно спасал ведь ты его любимая игрушка, в которую он даже не успел поиграть».

В этот момент за пологом раздался чей-то крик, и я тут же окунулась в воду по самый подбородок.

— Я просто проходил мимо. Нес ковер господину Рифату. Я ничего не видел. Аллахом клянусь.

— Поганый лжец еще раз поклянешься, и я отрежу тебе язык.

— Пощади, прошу. Не наказывай. Я ничего не видел. Я не успел…

— Выбирай правый или левый? Если не выберешь я выколю оба!

— Пожалуйста…не надо. У меня только недавно сын родился…я в город езжу работаю, чтобы семью кормить пятеро ведь у меня. Ты же знаешь жену мою Абиду дочку бен Гафура. Прошу тебя, о мой великодушный господин, пощади. Я ничего не успел увидеть. Умоляю тебя!

— Правый или левый? Каким глазом смотрел на мою женщину?

Тяжело дыша смотрела перед собой впившись в края чана и чувствуя, как сжимается сердце. Я уже поняла, что там происходит. И поняла, что именно заставляет выбрать Аднан. Вылезла из чана, натянула на мокрое тело грязную джалабею и выбежала наружу. Перед Аднаном на коленях стоял мужчина, он то молитвенно складывал руки, то пытаясь схватить ибн Кадира за край штанов. Но тот оттолкнул от себя мужчину и схватив его за затылок направил лезвие ножа ему в лицо.

— Правый или левый?

— Аднан, пожалуйста, не надо.

Обернулся и я пожалела, что вообще родилась на свет, что вообще существую. Бешеный взгляд, совершенно невменяемого безумца.

— Вон пошла! — взревел так, что я от страха чуть не упала и забежала обратно в шалаш. Так и стояла, прижав руки к груди и тяжело дыша.

— Левый, — обреченный хрип и крик от которого кровь в венах застыла, я сама беззвучно закричала и закрыла рот обеими руками. Он все же чудовище. Жуткое, безжалостное и жестокое чудовище. Только кажется благородным, а на самом деле это лютый зверь и узурпатор, который получил в свои руки власть и творит что попало. Когда он вошел в шалаш и швырнул окровавленный нож на ковер. Я попятилась назад так и зажимая рот двумя руками. К горлу подступила тошнота от понимания, что он только что этим ножом совершил.

— Никогда и ничего не делай без моего ведома, Альшита. Кто говорил тебе принимать ванну?

Я молчала и смотрела на его лицо с этим страшным взглядом, который резал пострашнее его кинжала.

— Вода была приготовлена на вечер.

Сделал шаг ко мне, а я в ужасе выставила вперед руку.

— Наши женщины не снимают с себя всю одежду, когда принимают ванну во избежание быть увиденной кем-то кроме своего мужа. Ты должна была дождаться меня, но ты как всегда поступила по-своему.

Сделал еще один шаг ко мне.

— И если бы ты не решила вмешаться, то я бы пощадил этого несчастного идиота, потому что ты мне не жена, а моя шармута.

Еще два шага, и я прислонилась к стене, тяжело дыша и перебирая мокрыми босыми ногами на месте.

— Из-за тебя он лишился левого глаза…потому что ни одна шлюха не будет диктовать мне как поступить с тем, кто посмел проявить неуважение к моим вещам, а значит ко мне.

Остановился напротив меня и схватил мое лицо за подбородок.

— Тебе принесут новую чистую одежду и еду. Сиди здесь и не высовывайся. Я наведаюсь к тебе вечером перед ужином.

— А…а что делать мне?

Тихо спросила и осмелилась посмотреть в глаза.

— Ждать меня.

— Покажи мне деревню…я хочу видеть, как ты живешь?

Усмехнулся и сжал мой подбородок сильнее. Мне нравилось и в то же время очень сильно пугало, когда мы оставались наедине и Аднан был настолько близок ко мне.

— Я здесь не живу, но я сюда приезжаю. Мой дом в Каире…возможно, ты скоро его увидишь, если до этого не разозлишь меня, и я тебя не убью.