11/22/63

В пятницу, во второй мой полный день в Дерри, я пошел в маркет «Централ-стрит». Я дождался пяти часов дня, так как думал, что именно в это время там будет больше всего народа — в конце концов, пятница — день зарплаты, а для многих жителей Дерри (тут я имею ввиду жен, одним из правил жизни которых в 1958 году было «мужья не ходят на закупки продуктов») это означало день покупок. Среди большого количества покупателей мне будет легче затеряться. Я сходил в «В.Т.Грант»[190], где пополнил свой гардероб брюками из саржи и синими рабочими рубашками. Вспомнив Безподтяжечника с его приятелями перед «Тусклым серебряным долларом», я также купил себе бутсы «Росомаха»[191]. Дорогой в маркет я периодически пинал бордюры, пока не поцарапал немного носаки бутс.

В маркете, как я и надеялся, народа было без счета, очереди стояли во всем три кассы, а проходы были заполнены женщинами, которые толкали впереди себя тележки. Те несколько мужчин, которых я там увидел, носили только корзины, я и сам взял такую. Положил туда пакет яблок (удивительно дешевых) и пакет апельсин (почти таких же дорогих, как и в 2011-м). Под моими ногами скрипел навакшенный деревянный пол.

А чем же именно занимается мистер Даннинг в маркете «Централ-стрит»? Беви-из-плотины этого не сказала. Он не менеджер; взгляд на застекленную кабинку сразу за овощной секцией выявил седовласого джентльмена, который мог быть для Эллен Даннинг разве что дедом, но вовсе не отцом. И на столе у него стояла табличка с именем М-Р КЕРРИ.

Проходя мимо задних отделов супермаркета, мимо молочной секции (там меня приворожил плакат с призывом: ВЫ УЖЕ ПРОБОВАЛИ ЙОГУРТ? ЕСЛИ ЕЩЕ НЕТ, ОН ВАМ ПОЛЮБИТСЯ), я услышал смех. Смех женский, того моментально распознаваемого характера «ох, вы и шалун». Я завернул к самому дальнему проходу и увидел там выводок женщин, одетых в том же стиле, что и те леди в «Кеннебекской фруктовой», они скучились возле мясного прилавка. МЯСНОЙ ОТДЕЛ — было написано вручную на деревянной табличке, которая на декоративных хромированных цепях висела вверху. А ниже: ВЫРЕЗКА ДОМАШНЕГО КАЧЕСТВА. А в самом низу: ФРЭНК ДАННИНГ, СТАРШИЙ МЯСНИК.

Иногда жизнь отхаркивается такими совпадениями, которые ни один беллетрист не отважится копировать.

Именно Фрэнк Даннинг лично и доводил тех леди до смеха. Схожесть между ним и уборщиком, которому я по программе ООР преподавал курс английского языка, была такой разительной, что даже страшно стало. Он выглядел копией Гарри, разве что волосы в этой его версии были почти полностью черными, а не едва-ли не полностью седыми, а деликатную, слегка застенчивую улыбку тут заменяла лоснящаяся ухмылка ловеласа. Не удивительно, что все эти леди так возбужденно дрожали. Даже Беви-из-плотины считала его приятным котиком-воркотиком, а почему бы и нет? Ей всего лишь лет двенадцать или тринадцать, но она все равно женщина, а Фрэнк Даннинг обольститель. И он о себе это хорошо знает. Должны были быть веские причины, чтобы цвет женского общества Дерри тратил зарплатные чеки своих мужей в центральном маркете, а не в немного более дешевом «Ей&Пи»[192], и одна из тех причин была у меня перед глазами. Мистер Даннинг был красивым, мистер Даннинг был одет в такой чистый, что больно было смотреть, белый халат (немного запачканный кровью на манжетах, но он же мясник, в конце концов), на мистере Даннинге была элегантная белая шапочка, которая выглядела чем-то средним между колпаком шеф-повара и артистическим беретом. Она немного нависала ему над одной бровью. Икона стиля, ей-богу.

В общем, и в частности, мистер Фрэнк Даннинг с его розовыми, гладко выбритыми щеками и безупречно подстриженным черным волосами был Божьим даром Маленькой Женщине. Я приблизился к прилавку, когда, перевязав куском шпагата, который свисал со шпинделя рядом с весами, сверток мяса, он как раз размашисто писал на нем цену своим черным маркером. И тогда вручил сверток леди лет пятидесяти, одетой в украшенный большими розовыми розами домашний халат, нейлоновые чулки со швами и с румянцем школьницы на щеках.

— Вот, держите, госпожа Ливеск, ваш фунт тоненько нарезанной немецкой болоньи, — наклонился он конфиденциально через прилавок, приблизившись достаточно для того, чтобы госпожа Ливеск (и все остальные госпожи тоже) смогла почувствовать волшебный аромат его одеколона. Интересно, это «Аква Вельва», тот самый бренд, что и у Фреда Туми? Я подумал, что вряд ли. Я подумал, что такой обольститель, как Фрэнк Даннинг, использует что-то пусть немного, но более дорогое. — Вы знаете, какая проблема с немецкой болоньей?

— Нет, — ответила она как-то протяжно, так, что прозвучало это, как «нееет

». Остальные дамы затрепетали в ожидании.

Даннинг коротко взглянул на меня и не увидел ничего достойного его внимания. Когда он перевел глаза на госпожу Ливеск, они у него вновь приобрели патентованную ослепительность.

— Через час после того, как вы попробовали колбаску, вы хотите ее еще сильнее.