11/22/63

Эл медленно забрел за барную стойку, где, отворив один из шкафчиков, достал оттуда пластиковую коробочку с нарисованным на ней красным крестом. Я сел на барный стул и взглянул на часы на стене. Когда Эл открыл дверь, и мы вошли в харчевню, те показывали четверть восьмого. Отнять, скажем, минут пять на мой спуск по ступенькам и шаг в Страну Чудес 1958 года. Эл говорил, что каждое путешествие туда отнимает ровно две минуты, и похоже на то, что часы это подтверждали. Я прожил в 1958-м пятьдесят два дня, а тут было всего лишь 7:59 утра.

Эл достал бинт, пластырь, дезинфектант.

— Наклонись сюда, чтобы мне было виднее, — попросил он. — Положи подбородок прямо на барную стойку.

— Можешь пропустить перекись водорода. Это произошло четыре часа тому назад, все уже засохло, видишь?

— Береженого Бог бережет, — произнес он, задавая адский жар моей голове.

— Оххх!

— Печет, ну а как же? Так как там все еще открыто. Ты хочешь, чтобы какие-то костоправы в пятьдесят восьмом лечили тебе инфекцию на голове, прежде чем ты сможешь отправиться на юг в Большой Д? Поверь мне, друг, тебе бы это не понравилось. Сиди тихо. Мне надо состричь немного волосы, так как иначе пластырь не пристанет. Слава Богу, они у тебя короткие.

Чик-чик-чик. А потом он еще прибавил боли — посыпал соль на рану, как это говорят, — прижав к израненному месту клейкий пластырь.

— Через пару дней пластырь сможешь снять, но до этого времени тебе следует носить шляпы. Некоторое время голова у тебя будет выглядеть паршивенько, но если волосы там вновь не отрастут, ты всегда сможешь их причесывать на то место. Аспирин дать?

— Да. И чашку кофе. Сам сварганить сможешь? — хотя кофе поможет ненадолго. В чем я на самом деле нуждался — это выспаться.

— Смогу, — он щелкнул включателем на «Бан-О-Матике»[243], и тогда вновь начал рыться в своей аптечке. — Ты на вид вроде бы похудел.

«Кто бы это говорил», — подумал я.

— Я там немножко заболел. Подцепил 24-часовой вирус…— и вдруг я заткнулся.

— Джейк, что-то не так?

Я смотрел на обрамленные фотографии на стене. Когда я отправлялся отсюда через кроличью нору, там висело мое фото с Гарри Даннингом. Мы улыбались, вместе держа перед объективом ООР-атестат Гарри.

Теперь этого снимка не было.

3

— Джейк? Дружище? Что случилось?

Я взял положенный им на барную стойку аспирин и положил себе в рот, проглотив пилюлю на сухую. Потом поднялся и медленно подошел к Стене знаменитостей. Чувствовал я, словно из стекла сделанный. Там, где последние два года висел наш с Гарри портрет, теперь было фото, на котором Эл здоровался с Майком Мишью, членом Палаты представителей от второго округа Мэна[244]. Наверное, Мишью шел на перевыборы, так как у Эла были прицеплены к фартуку два значка-пуговицы. На одном была надпись: МАЙКА В КОНГРЕСС. На другом: ЛИСБОН ¦ МИШЬЮ. Достопочтенный конгрессмен красовался перед камерой в ярко-оранжевой рубашонке Мокси, держа в руках фетбургер, с которого капал жир.

Я снял рамку с гвоздика.

— Сколько это уже здесь висит?

Эл посмотрел на снимок и призадумался.

— Сроду никогда не видел этого фото. Видит Бог, я поддерживал Мишью в обеих последних кампаниях — черт побери, я всегда поддерживал любого демократа, которого еще не застукали за трахом с его помощницами, — и видел его на митинге в две тысячи восьмом, но это было в Касл-Роке. А в этой харчевне его ноги никогда не было.

— Очевидно, он все-таки здесь был. Это же твоя барная стойка, разве нет?

Эл взялся за фото пальцами, похожими скорее на когти — такие они у него уже стали костлявые, — и поднял ее ближе к лицу.

— Хм-м, — хмыкнул он. — Конечно, моя.

— Вот мы и получили эффект бабочки. И эта рамка тому доказательство.

Он смотрел на снимок, не отводя глаз, слегка улыбаясь. С удивлением, я думаю. А может, с трепетом. А потом вновь отдал его мне, идя за барную стойку наливать кофе.

— Эл? Ты же еще помнишь Гарри, правда? Гарри Даннинга?

— Конечно же. Разве не ради него ты поехал в Дерри, где тебе едва голову не отбили?

— Ради него и остальной его семьи, не так ли.

— Ну, так ты их спас?

— Всех, кроме одного. Их отец достал Туггу раньше, чем мы успели его остановить.

— Кто это, мы?

— Я все тебе расскажу, но сначала мне надо домой, в кровать.

— Дружище, у нас нет так много времени.

— Это мне известно, — ответил я, подумав при этом: «Эл, мне для этого достаточно только на тебя взглянуть». — Но я умираю, так спать хочу. Для меня сейчас полвторого утра, и у меня была…— рот мой широко раскрылся в зевке, — еще та ночка.

— Хорошо. — Он принес кофе, полную чашку черного мне и себе полчашки, щедро сдобренного сливками. — Расскажи мне, что успеешь, пока будешь пить.

— Сначала ты мне объясни, как ты можешь помнить Гарри, если он теперь не был уборщиком в ЛСШ и никогда в жизни не заказывал у тебя бифштексов? Во-вторых, объясни мне, почему ты не помнишь визита в твою харчевню Майка Мишью, когда этот его портрет доказывает, что он здесь был?