12 ведущих философов современности

Основной областью интересов традиционной метафизики являлась модальность.

Модальность имеет дело с категориями необходимости

(тем, что должно иметь место) и возможности

(тем, что может иметь место в одних обстоятельствах и не иметь места в других обстоятельствах). Так, средневековые философы спрашивали: является ли Бог необходимым существом и необходимо ли Бог обладает определенными свойствами, например, благоволением? Должен ли Бог существовать (или Он может и не существовать) и должен ли Бог желать добра (или может ли он желать зла)? Более того, требования и утверждения метафизики (а на самом деле и других отраслей философии) сами по себе считались необходимыми. Так, например, не только истинно то, что две тождественные сущности обладают общими свойствами, но и само это утверждение является также истинным и необходимым. Обесценивание метафизики, происшедшее в двадцатом веке, повлекло за собой соответствующее обесценивание концепции необходимости. Обязательными утверждениями — как стали полагать — являются те, которые известны априори. Утверждение известно априори, если оно высказано на основании одних только рассуждений без ссылки на чувственный опыт — то есть на эксперимент или наблюдение. Многие утверждения логики и математики, например, известны априори. Таким образом, то, что было отличительной категорией метафизики, уподобилось эпистемологической категории, касающейся знания. Более того, априорная познаваемость таких утверждений была объяснена тем, что они являются аналитическими

— то есть предложениями, истинными в силу своего значения. Стандартный пример аналитического утверждения — «все лисицы — лисы». Поскольку «лисица» — это самка вида лис, постольку предложение утверждает, что все лисы женского пола являются лисицами, что, несомненно, является логической истиной. Общие принципы мышления подсказывают нам, что необходимость любого необходимого утверждения (например, «сумма внутренних углов евклидового треугольника равна двум прямым углам») является простым следствием возможности познать истинность данного предложения путем чистого размышления. Последнее же возможно, потому что как только было усвоено значение терминов и понятий, то сразу становится видна эквивалентность утверждения логической истине. (Часто при этом Добавляли, что базовые логические истины позволяют дать имплицитные дефиниции ключевых логических терминов — например, понятию «все»).

Работы Крипке сыграли важную роль в реабилитации модальной метафизики. В своих работах по формальной логике Крипке разработал изящную модель семантики для модальности, использовав для этого идею Лейбница о возможном мире — идею о том, каким мир мог бы быть. В простейшем случае: то, что возможно, является истиной в каком-то из возможных миров; то, что необходимо, является истиной во всех возможных мирах. Любое предложение истинно, но случайно, если оно истинно в настоящем мире и ложно в каком-то другом возможном мире (то есть предложение, которое актуально является истинным, потенциально может быть и ложным). В цикле лекций, опубликованных в книге «Присваивание имен и необходимость», Крипке выдвигает философский довод для отказа от нескольких основных догматов антиметафизической и лингвистической по своим склонностям философии двадцатого века. Среди названных неадекватными требований было отождествление необходимости с априорной познаваемостью (и аналитичностью). Крипке утверждал, что существуют необходимые утверждения, которые не известны априори и знание которых приходит апостериори, то есть можно утверждать, что они приобрели статус знания только с помощью того или иного чувственного опыта — например, благодаря наблюдению. И наоборот, существуют такие утверждения, истинность которых мы можем распознать априори, но которые являются случайными, а не необходимыми — то есть они могут оказаться ложными.