1356

— Есть две церкви, сир, — сказал он, — и я сомневаюсь, что Господь обращает какое-нибудь внимание на то, что кто-то отлучен от одной из них.

— Две? Есть только одна церковь, — заявил Роланд. Он уставился на священника, как будто тот и сам был еретиком. — Credo unam, sanctam, catholicam et apostolicam Ecclesiam, — сухо произнес он.

— Еще один солдат, говорящий на латыни! Ты и Томас! И я тоже верую в единую святую католическую апостольскую церковь, сын мой, но эта церковь двулика, как Янус. Одна церковь, два лица. Ты служил отцу Маршану?

— Да, — промолвил Роланд с некоторым смущением.

— А кому служит он? Кардиналу Бессьеру. Кардиналу Луи Бессьеру, архиепископу Ливорно и папскому легату при дворе короля Франции. Что ты знаешь о Бессьере?

— Он кардинал, — сказал Роланд, явно не зная ничего больше.

— Его отец торговал салом в Лимузене, — объяснил отец Левонн, — а юный Луи был смышленым мальчиком, и у его отца было достаточно денег, чтобы дать сыну образование, но какая участь ждет в этом мире сына торговца салом?

Он не может стать лордом, не родившись, как ты, обладая привилегиями и титулом, но всегда остается церковь. Человек может пойти очень далеко в нашей святой католичекой апостольской церкви.

Не важно, что ты родился в канаве, если у тебя есть неплохие мозги, и сын торговца салом может стать церковным иерархом, так что церковь притягивает всех этих смышленых мальчишек, а некоторые из них, как Луи Бессьер, еще и амбициозны, жестоки, жадны и беспощадны.

Итак, одно лицо церкви, сир, это наш нынешний Папа. Хороший человек, немного унылый, немного слишком приверженный канонам, но человек, который пытается вести себя так, как бы вел себя Христос в этом порочном мире. А второе лицо — это Луи Бессьер, злой человек, который больше всего на свете желает стать Папой.

— Потому он и ищет Злобу, — тихо промолвил Роланд.

— Конечно.

— И я сказал отцу Маршану, где найти ее! — продолжал Роланд.

— Да?

— Или где он может ее найти. Я не уверен. Ее может там и не быть.

— Думаю, тебе следует поговорить с Томасом, — мягко предложил отец Левонн.

— Ты сам можешь сказать ему, — сказал Роланд.

— Я? Почему я?

Роланд пожал плечами.

— Я должен ехать, отец.

— Куда?

— Король призвал всех вассалов к оружию. Я должен подчиниться.

Отец Левонн нахмурился.

— Ты присоединишься к армии короля Франции?

— Конечно.

— И сколько у тебя там врагов? Лабруйяд? Маршан? Кардинал?

— Я могу объяснить всё отцу Маршану, — задумчиво произнес Роланд.

— Ты думаешь, он склонен прислушиваться к объяснениям?

— Я дал клятву, — сказал Роланд.

— Так забери ее обратно!

Роланд покачал головой.

— Не могу, — он заметил, что священник уже был готов прервать его, поэтому поспешил закончить. — Я знаю, что жизнь не делится на белое и черное, отец, и, возможно, Бессьер — зло, и знаю, что Лабруйяд — подлое существо, но чем лучше его жена? Она совершила прелюбодеяние! Она блудница!

— Половина христиан виновна в этом грехе, а большинство из второй половины тоже желает согрешить.

— Если я останусь здесь, — произнес Роланд, — то тем самым закрою глаза на ее грех.

— Боже правый, — поразился отец Левонн.

— Так плохо желать чистоты? — спросил Роланд почти умоляюще.

— Нет, сын мой, но в этом нет смысла. Ты допускаешь, что можешь давать клятвы порочным людям, но не можешь их нарушить. Где же здесь чистота?

— Тогда, может быть, я нарушу клятвы, — допустил Роланд, — если моя совесть подскажет мне это, но зачем нарушать клятву ради того, чтобы поддержать человека, который сражается против моей страны и укрывает блудницу?

— Я думал, ты гасконец. Англичане правят Гасконью, и никто не оспаривает их права.

— Кроме некоторых гасконцев, — заметил Роланд, — и если я буду драться, то лишь за то, что считаю правильным.

Отец Левонн пожал плечами.

— Ты можешь сделать лишь это, — согласился он, — но по крайней мере, ты можешь попрощаться с Томасом, — он выглянул из окна и увидел, что горизонт стал светлеть. — Иди, он ждет, чтобы поблагодарить тебя.

Он отвел Роланд вниз, на большую кухню. там находилась Женевьева с повязкой на левом глазу, а Хью спал в углу. Томас сидел рядом с женой, обняв ее рукой за плечи.

— Отец, — поприветствовал он Левонна.

— Сир Роланд собирается уезжать, — сказал отец Левонн, — я пытался убедить его остаться, но он настаивает, что должен отправиться к королю Иоанну, — он обернулся и жестом предложил Роланду высказать всё, что тот желает, но Роланд молчал.

Он зачарованно смотрел на третьего человека, сидящего за столом. Казалось, он неспособен открыть рот или двинуться с места.

Он просто глядел, и в его голове пробегали все поэтические строки, что пели трубадуры в материнском замке, о губах, что как смятые лепестки роз, о щеках, белых, как крыло голубки, о глазах, что могли осветить темные небеса, о волосах цвета воронова крыла.

Он попытался снова заговорить, но не смог выдавить ни слова, а она ответила на его взгляд такими же широко открытыми глазами.