1356

— Ты не знаком с графиней Лабруйяд? — спросил Томас. Миледи, это сир Роланд де Веррек… — он помедлил, а потом без всякой цели добавил, — который поклялся вернуть вас вашему мужу.

Но казалось, что Бертийя не услышала слова Томаса, как не услышал и Роланд, потому что она просто смотрела на Роланда. Они уставились друг на друга, и для обоих остальной мир прекратил существовать.

Время остановилось, небеса задержали дыхание, а рыцарь-девственник влюбился.

Часть третья

Пуатье

Глава десятая

Две игральные кости покатились по столу.

Это был стол тонкой работы из темного каштана с инкрустацией из серебра и слоновой кости, изображающей единорогов, но теперь накрытый скатертью из темно-синего бархата с золотистой бахромой.

Бархат приглушал звук игральных костей, за которыми наблюдали пятеро мужчин.

— Боже милосердный! — сказал самый молодой, когда кости остановились.

— Опустошили вас, сир, — произнес другой, склонившись над столом, — трижды! — ему приходилось наклоняться, потому что кости были сделаны из дорогой белой слоновой кости и выгравированы золотом, из-за чего цифры трудно было разобрать, к тому же эти трудности усугублялись странным освещением в огромном шатре из окрашенного в бело-желтые полосы полотна.

И этого света, окрашенного в цвета полотна, было немного: несмотря на то, что утро уже было в разгаре, небо затянуло густыми облаками. Мужчина вопросительно посмотрел на принца, ожидая его разрешения забрать кости.

Принц кивнул.

— Два и один, — произнес человек, ухмыляясь, — что, как я полагаю, составляет три и увеличивает ваш долг мне до трех сотен.

— Твоя радость совершенно непристойна, — заявил принц, хотя и беззлобно.

— И правда, сир, но это все равно радость.

— О Боже, нет, — принц поднял глаза, потому что шатер внезапно наполнился шумом дождя. Он стучал по полотну все утро, а теперь просто громыхал, а потом полился с такой силой, что мужчины были вынуждены повысить голоса, чтобы слышать друг друга. — Сегодня Господь меня не любит!

— Он обожает вас, сир, но мой кошель любит больше.

Принцу было двадцать шесть, он был красив, густые волосы выглядели темнее в необычном освещении шатра. У него было лицо с выступающими скулами и глубоко посаженными глазами, черными, как пуговицы из гагата, укращающие высокий ворот его туники, по-модному короткой, узкой в талии и королевского голубого цвета.

Баска была укреплена костяшками, к ней пришиты кружева с жемчугом, в прорезях виднелась подкладка из желтого шелка, а в самом низу она заканчивалась золотистыми шнурками. Его перевязь была из той же ткани, но с вышитой эмблемой — три пера из шелка цвета слоновой кости.

Меч в ножнах был прислонен к столу у входа в шатер, и принц подошел к нему, чтобы взглянуть на дождливое небо.

— Боже мой, неужели это никогда не кончится?

— Постройте ковчег, сир.

— И чем его наполнить? Женщинами? Каждой по паре? Заманчивое предложение! Две девушки с золотыми волосами, две с темными, парочка рыжих для разнообразия?

— Они то уж точно компания получше, чем животные, сир.

— Ты это знаешь по опыту?

Мужчины рассмеялись. Люди всегда смеются над шутками принцев, но этот смех был вполне искренним, потому что Эдуард Вудсток, принц Уэльский, герцог Корнуолл, граф Честер, лорд Бог знает каких еще территорий, был веселым, легким на подъем и щедрым молодым человеком.

Он был высок и привлекал бы женщин, даже не будучи наследником английского престола и, как утверждали законники и лорды его отца, также и наследником трона французского. Король Иоанн это оспаривал, что вполне естественно, но именно в поддержку этого требования английская армия находилась во Франции.

На гербе принца, как и на королевском, красовались три золотых льва Англии и французские лилии, а над ними находилась полоса с дополнительными символами, означающими, что он — старший сын короля, хотя сам принц предпочитал носить черный щит, на котором сияли три кипельно-белых пера.

Принц уныло взглянул на небо.

— Проклятый дождь, — сказал он.

— Скоро он должен закончиться, сир.

Принц не ответил на это замечание, а уставился на промежуток между двумя дубами, что стояли как стражи у входа в шатер. Город Тур был едва виден из-за сильного дождя.

Город не выглядел грозным. По правде говоря, центр довольно хорошо был защищен башнями и каменными стенами, но бург, где находилась большая часть городских богатств, лежал в низине, окаймленный лишь неглубоким рвом и деревянной стеной, во многих местах сломанной.

Войска принца, закаленные войной, могли бы и во сне пересечь эту преграду, если бы только Луара не вышла из берегов, а сейчас Тур защищали залитые водой поля, превратившиеся в болота и покрытые толстым слоем грязи.

— Проклятый дождь, — повторил принц, и Бог ответил раскатом грома, таким внезапным и громким, что все мужчины в шатре вздрогнули.

Небо разрезала вспышка молнии, скользнувшей в сторону невысокого холма, на котором стоял шатер, на мгновение окрасив все вокруг в черно-белые тона, а потом донеслось эхо второго раската грома, и хотя казалось, что дождь уже не может усилиться, его мощь удвоилась.