1888

Я шепотом попросил миссис Дю Пьен оставаться на месте, чтобы понаблюдать за очухавшимся подозреваемым.

Он сел на колени, схватившись обеими руками за голову, выразил отвращение, увидев на себе рубашку, загаженную собственной рвотой, кое-как поднялся, придерживаясь за край стола, помассировал отяжелевшие, опухшие веки и, прищуриваясь, направился мимо нас прямиком к барной стойке.

Мужчина позвал бармена, затем достал портсигар и закурил сигарету, громко попыхивая.

– Да где его носит?.. – тихо произнес Александр. – Джордж, налей мне как обычно!

– Тоже ищете бармена? – поинтересовался я, присаживаясь вместе с миссис Дю Пьен рядом с бандитом с разных сторон. – В пабе мистера Баррингтона сегодня подозрительно тихо, не находите?

Мужчина вздрогнул, пугливо осмотрел пустующий, погрязший в могильной тишине зал, медленно перевел взгляд на меня, задержав его на пару секунд, выронил сигарету и, отбрасывая стулья, рванул к запертой входной двери. Он подергал ее в исступлении, после чего схватил со стола чью-то оставленную кружку, замахнулся ею на дымчатое окно, но, увидев силуэт дежурящего на улице полицейского, мгновенно передумал разбивать стекло.

– Мистер Граур, вокруг паба расставлен патруль, – сказал я, наводя на него револьвер. – Вам некуда бежать. Зачем вы убили Филиппа Гамильтона?

Бандит досадливо бросил кружку на пол и сел на ближайший стул, с силой вцепившись в свои волосы, почти вырывая их.

– Вы же все знаете, – ответил он. – Мы решили избавиться от Баррингтона из-за запретов, захотели подставить его, когда он узнал про наши дела с Беатрис и заставил вернуть ему все, что мы заработали. Филипп предложил главарю начать развиваться в направлении развлечений и со временем сделать из паба мюзик-холл. Смешно. Идея пристрелить директора труппы появилась мгновенно, тем более что достать старую винтовку Дэвида не составляло труда. Она всегда лежала у него под кроватью в коробке.

– На прошлой встрече вы обещали выступить против миссис Белл, но, видимо, планы изменились?

– В синдикате всем известно, что у наш главарь делил кровать с хозяйкой абортария. Дэвид бегал за Беатрисой, которая страшна, как чума, и совсем не понимал, что им пользуются. Все платили ему за услуги, даже жена мистера Мура, а владелицу абортария освободили от платежей. Миссис Белл покончила со встречами, когда мы почти закончили с перевозкой ящиков. Мистер Баррингтон не понимал, почему она потеряла к нему интерес, и часто ходил к ее дому. Вы открыли ему глаза на происходящее, когда появились в пабе и рассказали про благотворительность.

– Главарь хотел для вас лучшей жизни.

– В отличие от Дэвида, миссис Белл не пытается сделать из нас добрых бандитов. Она давала нам дело, деньги, не заставляла целыми днями просиживать в пабе, не забирала половину заработанного и не избивала меня по национальному признаку.

– Били-то вас не по национальному признаку, а по морде за ваши проступки. Вы с Райаном говорили миссис Белл, что принесли ей саквояж в благотворительность?

– Пообещайте, что если я расскажу, это зачтется мне на суде.

– Конечно.

– Нет, не говорили. Женщина была в другом городе в своей другой акушерской клинике, поэтому похищенное мы оставили в куче неразобранных вещей для бедняков и сообщили об этом сестрам милосердия. Вещи без миссис Белл не разбирали, а полиция не стала бы искать потерянный саквояж в куче ненужного хлама.

– Надеюсь, тебе моим скальпелем глотку перережут! – прикрикнула Клаудия на мужчину, как на собачонку. – Отребье! Ума хватает только чужое брать!

– У женщины есть другие клиники? – спросил я. – Откуда вы о них знаете?

– Она сама рассказала, когда я заметил ее частые отъезды из Лондона. У Беатрис есть еще клиники в Рединге, Бирмингеме и Колчестере. В начале октября Райан обнаружил саквояж на своем чердаке и попросил меня о встрече. Я испугался, подумал, что он его снова стащил, поэтому отправил куда подальше и больше с ним не связывался.

– Вы знали о том, что у него на чердаке кто-то проживает?

– Он говорил о каком-то человеке, – ответил Александр, прищелкнул языком и почесал лоб. – Звал меня пойти вместе с ним в парикмахерскую, посмотреть на него.

– И как? Согласились?

– Нет. Я же не кретин, чтобы идти ночью в дом к душевнобольному человеку с галлюцинациями, у которого на кровати лежит мумия.

Около сцены упала и разбилась бутылка. Уронивший ее мистер Гилберт нахмурился, остановился в нескольких шагах от нас и, казалось, собирался что-то сказать, но боялся даже открыть рот, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость под воздействием ослабленного от опиума рассудка.

– Что с комиссаром? – спросил мистер Граур.

Томас плотно упирался подбородком в свою грудь. Я убрал револьвер в кобуру, осмотрел мужчину с ног до головы, обратив внимание на суженные, тревожно бегающие зрачки в его широко раскрытых глазах, и ответил:

– Устал. Месяц для полиции выдался трудным.

– А где мистер Баррингтон? Вы всех забрали в отдел?

– Только троих парней, игравших в подвале с Дэвидом и покрывавших вас. Скоро вы встретитесь с ними на деревянном помосте.