1888

– Отчего же не на весь мир? Я считаю, что с вашими способностями молниеносно разносить информацию по газетам уже каждый человек на планете должен быть в курсе мертвых проституток из Уайтчепельской глуши, где живут одни иммигранты. Вы обвинили невиновного человека. Джейкоба Джонсона не доставят сегодня на допрос. Ни завтра, ни послезавтра, никогда.

Виктор судорожно сглотнул, оттянув воротник рубашки, и промокнул платком выступившую испарину на лбу.

– Что с ним случилось? – спросил он.

– Повесился.

Трость выпала из рук молодого человека, а сам он, закатив глаза, потерял сознание и рухнул на землю. Я тяжело выдохнул и сердито покачал головой от мысли, что мне придется приводить его в чувство.

Людям вокруг было все равно. Всего лишь несколько человек подошли поинтересоваться, не нужна ли помощь? К счастью, они не признавали в бездыханном теле Виктора, ибо он лежал лицом вниз, и уходили, убедившись, что все под моим контролем.

Я усадил лорда Абберлайна к стене дома, пару раз ударил его по щекам и пришел в неимоверный восторг, ведь не каждый день мне удавалось оправданно причинить боль заклятому врагу.

Находясь в переходном состоянии и не понимая, где действительность, юноша плотно закрыл руками уши, посидел так несколько секунд, стараясь избавиться от учащенных ударов пульса, а затем попытался снять с себя пальто и расстегнуть верхние пуговицы рубашки от подступившего жара.

– Никогда бы не подумал, что вы такой восприимчивый. Как же вы будете стреляться на дуэли? – сказал я. – Вам нужно спасаться от Гончих, а не обвинять каждого, кого ночью заметили на улице.

– Мне никто не угрожает, – промямлил он и неосознанно дотронулся до своего носа. – Какие-то неотесанные бандиты не представляют для меня особой опасности.

– Считается, что люди нашей профессии долго не живут.

Я помог ему встать, протянул трость и заметил, как на другой стороне улицы остановился кэб, из которого выпрыгнули двое мужчин. Один джентльмен с фотоаппаратом запечатлел нас с Виктором, а второй, держа в руках блокнот, так спешил взять интервью, что даже не посмотрел по сторонам переходя дорогу.

– Какая удача встретить двух знаменитых людей вместе! – воскликнул корреспондент, подойдя ближе. – Разрешите задать пару вопросов?

Я сунул в руки Виктора его трость и, отходя в сторону, быстро сказал:

– Всего хорошего, лорд Абберлайн. Удачного интервью.

– Нет, мистер Брандт! – взмолился сыщик, схватив рукав моего пальто. – Пообщайтесь, пожалуйста, с этими прекрасными людьми, пока я возвращаюсь в контору. Надо что-то решить со смертью Джейкоба Джонсона.

– Вообще-то, так не пойдет… – ответил я, наблюдая за тем, как молодой человек, придерживая цилиндр, побежал в обратную сторону. – Черт бы вас побрал, Виктор…

Корреспондент молчал, но всем видом выражал большую надежду на хотя бы пару слов от некогда известного детектива, чей яркий восход славы пришел так же быстро, как и ее багровый закат. Я долго не соглашался, опасаясь, что они переврут все сказанные мною слова и выставят меня злодеем, мешающим Виктору.

Холод пробрался под пальто, лицо онемело от шквалистого ветра. Все еще сомневаясь, я предложил корреспондентам довезти меня до Бедлама взамен на интервью, которое не касалось бы Уайтчепельского мясника и моего внезапного исчезновения полгода назад.

Глава 17

– Как давно вы придерживаетесь мнения, что полиция уже не та? – спросил корреспондент, не отрываясь от записи в блокноте.

– Времена меняются, – ответил я. – Все мы уже не те.

– Слышали дальнейшую судьбу Джеймса Моррисона? В начале месяца одна из газет назвала его Уайтчепельским мясником, и он решил взыскать с нее денежную компенсацию за моральный ущерб.

– Ему удалось?

– Вполне.

Это были последние слова, которые мужчина успел сказать, прежде чем кэб остановился напротив Бедлама, и я, не прощаясь, выскочил на улицу, лишь бы не продолжать отвечать на вопросы, которые постепенно переходили от моих старых дел к новому расследованию.

Вверх по улице, там, где начинался перекресток и заканчивался крепкий, высокий, кованый забор Бедлама, напряженно топталась на месте женская фигура, едва удерживающая ребенка на руках. Подойдя ближе, я различил в ней жену мистера Мура.

– Миссис Мур, здравствуйте, как ваше самочувствие? – спросил я. – Есть время поговорить?

Женщина обернулась, показав свое изнеможенное, замученное лицо, сильно исхудавшее за прошедшие дни. На ее запястьях, не закрытых рукавами платья и перчатками, виднелись едва заметные небольшие синяки, словно кто-то с силой сжимал ей руки.

– Опять вы!? – злобно воскликнула она. – Что же вам никак не оставить меня в покое!?

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался я. – Вы сегодня раздражены более, чем обычно.