1888

– Что случилось?.. – уже тихо и сурово переспросила женщина, сильно нахмурив соболиные брови. – Знаете ли вы, какие боли я испытываю ежедневно, когда для того, чтобы подняться с кровати, мне приходится поддерживать голову руками? Когда приходится ходить со сгорбленной спиной, просто потому, что нет сил ее разогнуть, и как иногда не хочется умываться, потому что настроение настолько ужасное, что видеть никого не могу!

– Мадам…

– И ведь это каждодневное состояние беспомощности! – не унималась Кэтрин. – У меня помимо нездоровой Эбигейл, которой не знаешь, как помочь, еще маленькие, неспокойные Герман и Дакота! Кроме них есть муж, который совершенно не понимает, что происходит с его семьей, и родственники со своими проблемами! И им наплевать на меня, лишь бы помогала и не просила ничего взамен! А вы спрашиваете, что случилось!..

Чудные глаза измученной женщины были заплаканы, пыльное лицо опухло, а волосы сильно растрепались, но она не спешила прятать их обратно в пучок. Кэтрин отвела взгляд и быстро вытерла выступающие слезы, едва справляясь с пошатнувшимся душевным равновесием.

Погода стояла совсем отчаянная – в свинцово- серых тучах пророкотал гром, и дождь вновь обрушился тяжелыми каплями на землю. Миссис Мур поежилась и прижала к себе Германа, укрывая его от ледяных порывов.

– Откуда у вас синяки на запястьях? – спросил я, раскрыв над нами зонт.

– Мистер Брандт, вы знаете о тирании моего мужа. К чему такие вопросы?

– Ради успокоения от мысли, что вам больше никто не угрожает, кроме Бенедикта. Что вы здесь делаете?

– Благодаря вашей подруге мисс Дю Пьен, будь она проклята, мои планы кардинально изменились! Она опять впала в алкогольное беспамятство после торжества? Нельзя было вчера сообщить, что приема не будет? Я с маленьким ребенком приехала в больницу, а какой-то мальчишка, возомнивший себя врачом, стал выгонять меня, когда я уже находилась около кабинета. Никто не вышел и не попросил прощения!

– Не принимает? Почему?

– Не знаю и знать не хочу! Она мне еще выплатит деньги за мое потерянное время!

Я сильно удивился, ведь ранним утром, осмотрев место преступления, мы с мисс Дю Пьен добрались до Бедлама, поговорили, я убедился в ясности ее ума и только после этого отправился к себе домой. Женщина должна была дождаться, когда ей привезут тело Сьюзен Бернс. Возможно, она заработалась в морге и забыла про Кэтрин.

– Возьмите, – сказала миссис Мур, доставая из сумки билет. – Я не хочу смотреть оперу малолетней воровки.

– Анна ворует? С чего вы взяли?

– Как только она появилась в доме, у меня пропало три книги.

– Кто авторы? Названия?

– Энтони Троллоп «Барчестерские башни», сборник сочинений Антонио Франческо Дони. Больше всего мне жаль книгу «Красным по белому»! Она была совсем новой, я даже не успела ее прочитать. Вспомнила! Еще пропал трактат «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы.

– Антонио Франческо Дони? Томмазо Кампанелла? Вам нравятся труды социалистов-утопистов?

– В нашем общественном строю столько пороков, мистер Брандт, иногда хочется почитать о мире, где есть справедливость и взаимоуважение.

– Быть может, вы книги где-то оставили?

– Исключено. Я читаю только в своей домашней библиотеке на первом этаже, – нерешительно ответила женщина слабым голоском. – Запираюсь там и не выхожу.

– По-моему, вы читаете там, где захотите. В прошлый раз, когда я лежал с прострелянным плечом в ванной, вы заходили с увесистым томом в руках, держа палец между страницами.

– Случайность.

– Пусть будет так. Почему вы не пошли на вечер к лорду Олсуфьеву? – в упор спросил я. – Любопытно, очень любопытно узнать.

– Не захотела. Я наврала Себастьяну, что моя нога настолько сильно болит, что мне даже не спуститься по лестнице. Он сказал отдать вам мое приглашение, которое я передала Анне, когда она решила навестить вас.

– Чем вы занимались и где были с семи вечера прошлого дня до пяти утра сегодняшнего?

– Вы смеете подозревать меня? – негодовала жена Бенедикта. – Ох, мистер Брандт, была бы моя воля, я бы перебила всех подружек своего мужа еще двадцать пять лет назад, на следующий день после свадьбы.

– Ответьте на мой вопрос.

– Была дома, пила бренди, потом пошла в свою библиотеку и не выходила оттуда до приезда мужа. Спросите у нашего мажордома Эдмунда.

– Вы употребляете алкоголь? Ни разу не видел вас опьяневшей на людях.

– Стараюсь не выходить из дома в такие дни, – ответила Кэтрин, откашлялась с мокротой и отвернулась, чтобы вытереть рот белоснежным платком. – Не могу так больше. Последние несколько недель я почти ничего не ем, а пить начинаю больше, чем мой дед, лишившийся акций и ценных бумаг на производство много лет назад. Я либо работаю, либо пьяна. Иногда мне кажется, что ваше видение жизни более правильное, что мои убеждения отвратительны, как и я сама, навязывающая их всем вокруг.

– Не стоит брать пример с других людей, тем более с тех, кто думает только о себе.