1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци

Давал Хрущев своим выдвиженцам и практические советы по руководству. Об одном из них вспоминал председатель МОИК Иван Сергеевич Хохлов, занявший эту должность во второй половине 1937 г. На московской областной партконференции 1938 г. ряд секретарей обвинили его в нежелании ездить по районам. Хохлов признался: «По секрету вам должен сказать, что я сам, как районный работник, желал бы все время быть в районе. Но Никита Сергеевич один раз сказал, что в район ехать, в частности председателю МОИКа в такой момент – это значит уйти от работы в области и углубиться в работу одного района»[786].

Сталин лично вмешивался в процесс выдвижения. Например, Хрущев вспоминал, что вождь звонил ему и сообщил о намерении передвинуть Симочкина с районного на областной уровень работы [787]. Некоторых из московских руководителей-выдвиженцев Сталин удостаивал аудиенции. Кто-то посещал кабинет вождя, уже вступив в новую должность, с кем-то вождь говорил накануне отъезда или назначения. 31 июля в своем кабинете он принял, среди прочих, А.А. Волкова. Вождь встречался с Н.И. Щучкиным (14 августа), В.Я. Симочкиным (17 августа), Г.М. Стацевичем (20 августа), Д.С. Коротченко (7 сентября), А.Г. Зверевым (8 сентября). Никита Сергеевич присутствовал лишь на приеме 31 июля, все остальные встречи происходили без него[788]

.

Арсений Григорьевич Зверев – единственный из вышеперечисленных лиц, кто оставил воспоминания о встрече в те дни со Сталиным. Он довольно подробно описал свое выдвижение в 1937 г.[789] Хотя фамилию Хрущева в своих мемуарах Зверев не упомянул (скорее всего, из-за цензурных ограничений 1970-х гг.), невозможно представить, чтобы его назначение происходило без консультации с первым секретарем Московского комитета партии. От первого предложения занять пост народного комиссара финансов РСФСР, сделанного в ЦК ВКП(б), Зверев отказался. Причем Арсений Григорьевич даже обратился в горком Москвы с просьбой оставить его на партийной работе, мотивируя это, главным образом, неподготовленностью занять столь высокий и ответственный пост. Казалось, вопрос был закрыт. В мае 1937 г. Зверев был избран первым секретарем Молотовского райкома Москвы, а на городской партконференции выбран в члены пленума МГК ВКП(б). Правда, незадолго до вторичного приглашения в ЦК горком сообщал Звереву, что И.В. Сталин интересовался его работой. Однако срочный вызов все равно оказался для него внезапным и вызывал тревогу.

Разговор с вождем, по свидетельству Зверева, касался должностных назначений. Думается, сталинский вопрос о том, состоит ли в их парторганизации на учете заместитель народного комиссара финансов СССР и председатель правления Государственного банка СССР Соломон Лазаревич Кругликов мог вызвать у Зверева беспокойство. Кругликова Арсений Григорьевич знал – тот действительно состоял на учете в Молотовском райкоме до 1936 г., пока работал в системе наркомата тяжелой промышленности. Однако с переводом в наркомат финансов он встал на учет в другом, Коминтерновском райкоме. Сталинский вопрос казался странным, особенно если учесть, что при беседе вождь показал хорошее знание биографии Зверева. Видимо Сталин, прежде чем предложить должность председателя правления Государственного банка, захотел лично проверить Зверева, задав провокационный вопрос и посмотрев на реакцию собеседника. Это тем более возможно, если знать, что Кругликов через несколько дней после этой встречи, 11 сентября, был арестован.

Опасения Арсения Григорьевича были обоснованными. Любое выдвижение на новую должность вполне могло обернуться для кандидата скорым «задвижением». Далеко не все, кого в 1937 г. выдвинули на руководящую работу из московской парторганизации, в 1938 г. смогли избежать репрессий. Например, упоминаемые ранее выдвиженцы Я.Г. Сойфер, М.И. Марчук, Г.М. Стацевич, В.Я. Симочкин уже в 1938 г. были репрессированы.

На таком фоне незаметно происходило выдвижение и самого Хрущева. Когда же Сталин решил передвинуть Хрущева на новую работу? Думается, такие мысли могли появиться у вождя осенью 1937 г. Этому способствовали, по крайней мере, два события: выделение из Московской области Тульской и Рязанской областей, а также начало активной кампании по декабрьским выборам в Верховный Совет.

12 октября на заседании пленума ЦК Сталин скептически высказался о популяризации некоторых кандидатов: «Не надо с этим торопиться, товарищи, как бы впросак не попасть. Подождите немного. Уж если популяризировать человека, то популяризировать наверняка, чтобы не ошибиться. Дайте Центральному комитету нашей партии заранее просмотреть и проверить людей. После этого, если с вашей стороны не будет возражений, – потому что вы знаете людей не меньше, чем ЦК, – установим линию и список. Не торопитесь, чтобы не попасть впросак»[790].