1947. Год, в который все началось

Четыре с половиной тысячи человек. Как они все сумели добраться до Сета и подняться на борт парохода, избежав вмешательства французских властей? Оттого что Сет расположен в избирательном округе французского министра транспорта, а он ярый приверженец сионизма? Оттого что многие таможенники, портовики и пограничники активные члены социалистической партии?

Или все дело в велогонке «Тур де Франс»? Именно сегодня глаза всех французов, их надежды и любовь устремлены на велогонщика Рене Вьетто, симпатичного молодого мужчину, здешнего уроженца, — он лидирует и вполне может одержать победу. Гонка (мужчины, пот, борьба, двенадцатый этап) проводится впервые после перерыва в семь тяжких лет и как раз сегодня проходит мимо Сета, неистовая машина, с колесными спицами, молниями, сверкающими на солнце.

Беженцы тем временем поднимаются на борт. Это занимает шесть часов. Нары в бывшем бальном зале «Президента Уорфилда» быстро заполняются. Всё, возврата нет — только мужчины, женщины, дети, беременные и старики да мысль о береге в Газе, где они покинут пароход.

Ничего не происходит. «Президент Уорфилд» ждет лоцмана, чтобы покинуть гавань, но тщетно. Британцы не позволяют французам выпускать судно, и французы не дают лоцмана. Но с 4554 пассажирами на борту, запасом воды на семь дней плавания и всего тринадцатью туалетами само время становится лоцманом. Десятого июля судно выходит в море, без помощи и поддержки. Песни, молитвы, крики детей и надежды витают над морем, словно туман, полный ожиданий.

Париж

Жизнь юного Мориса Бардеша в корне переменилась, когда он расстался с городком Дён-сюр-Орон и существованием сына изготовителя зонтиков. Стипендия обеспечила ему возможность учиться в престижном парижском лицее Людовика Великого. Восемнадцатилетний неуклюжий провинциал, заблудившийся в большом городе, — вот таким он был. Но сразу по приезде в Париж имел место случай, ставший прелюдией ко всей его дальнейшей жизни.

В одной из открытых галерей, окружающих школьный двор, его взгляд привлекли двое ровесников — стоя на стульях, они хором декламировали Бодлера. Один из них — Робер Бразийяк. Загорелый, с темными, почти черными волосами, с круглым лицом, в очках, он обратил внимание на Мориса Бардеша, который в свою очередь обратил внимание на одежду Бразийяка и его веселое настроение. К удивлению Бардеша, Робер Бразийяк откликнулся на его интерес. Они так сблизились, что товарищи-лицеисты называли их Бразийеш и Бардак.

Потом Морис Бардеш влюбился в сестру Робера Бразийяка Сюзанну, они обручились, поженились и отправились в свадебное путешествие в охваченную гражданской войной Испанию. Вместе с Робером Бразийяком.

Эта дружба возымеет огромное значение. Морис Бардеш и Робер Бразийяк сообща работают, сообща выступают против демократии. В 1935-м они пишут фундаментальную книгу по истории и эстетике кино, пишут о литературе и политике. С их точки зрения, Франция постоянно слабеет под влиянием алкоголизма, падения рождаемости и вторжения евреев. Решение проблемы они видят в идее героизма, в мужчинах с сильным телом, в культе свежего воздуха и спорта и атаках на коммунизм и буржуазность.

«Же сюи парту» («Я везде») — крупная французская фашистская газета, выходящая тиражом более 300 000 экземпляров. Робер Бразийяк становится ее главным редактором. Он именует себя «умеренным антисемитом», требует, чтобы евреев отлучили от социального сообщества, а позднее, чтобы их вообще «вывезли» из Франции, «в том числе и детей». Газета поддерживает Бенито Муссолини, позитивно настроена к испанским фалангистам, приветствует британских фашистов, румынскую «Железную гвардию» и бельгийских фашистов. С 1936 года она выказывает симпатию к Гитлеру и нацизму. Бразийяк восхищается «организованной красотой» нацистской Германии, тогда как Французскую республику сравнивает с «сифилитичкой-проституткой, воняющей дешевыми духами и гноем».

В годы войны Бразийяк своим пером выдавал и обличал участников движения Сопротивления, жаждая их истребления. По этой причине в 1945 году он был отдан под суд и приговорен к смертной казни.

Он был не одинок. После войны около 170 000 французских граждан предстали перед судом по обвинению в пособничестве нацистам и коллаборационизме. Пятьдесят тысяч из них были пожизненно лишены гражданских прав, а круглым счетом 800 человек — казнены. Еще десятки тысяч были убиты незаконно: их линчевала толпа или приговорили к смерти фальшивые суды. Свыше десяти тысяч женщин понесли наказание за так называемый collaboration horizontale[46] — им обрили голову и подвергли публичному унижению.