1947. Год, в который все началось

Как они выглядят, эти десятеро мужчин за столом в Женеве? Канадец Айвен Ранд, Карел Лисицки из Чехословакии, индиец сэр Абдур Рахман, Хорхе Гарсиа Гранадос из Гватемалы, иранец Насролла Энтезам, голландец Николаас Блом, Альберто Ульоа из Перу, Энрике Фабрегат из Уругвая, Владимир Симич из Югославии и швед, председатель Эмиль Сандстрём. Они торжествуют, огорчаются, смеются? Одиннадцатый их коллега, австралиец Джон Худ, разъезжает по европейским лагерям беженцев. Они сожалеют, что взялись за такую задачу, эти люди, которым поручено разрешить палестинский конфликт? Без малого через месяц они должны представить свое решение.

Идею бинационального государства поддерживают лишь четверо. Еще меньше одобряют федерацию. Только швед-председатель считает, что предпочтение надо отдать большому самостоятельному еврейскому государству, хотя раньше выступал за федерацию.

Перуанский делегат, разумеется, поддерживает идею самостоятельного государства, однако при условии, что оно будет маленьким, что дальнейшая еврейская иммиграция прекратится и что в пределах еврейского государства ни в коем случае не останется арабского меньшинства. В совокупности его условия совершенно неприемлемы для сионистов, да он и сам не верит в свое предложение.

По мнению одних делегатов, большой плюс, если регионом сообща с арабами и сионистами будет управлять ООН или некая третья сторона. Другие же полагают оптимальным вариантом федерацию — дескать, пусть локальные проблемы и решаются локально.

Может быть, оставить Палестину на десять лет под опекой ООН, ограничить еврейскую иммиграцию, и тогда все закончится созданием единой самостоятельной страны? Так считают индийский и иранский делегаты.

Пора формулировать предложения, но еще совершенно неясно, какой именно путь выберет комиссия ООН по разрешению палестинского конфликта. Иные секретари и помощники из ее окружения имеют доступ к материалам обсуждений. Не определились пока, говорит один. Все расплывчато, говорит другой. Обсуждение ходит кругами, подытоживает третий.

Америка

Последний опрос Гэллапа показывает, что в настоящее время девять из десяти американцев знают о летающих блюдцах. Половина знает о плане Маршалла.

Щурово

Двенадцатого августа Михаил с предельным вниманием следит за последними испытаниями. Из всех участников конкурса, объявленного Сталиным, остались только он и еще двое конструкторов. Их изобретения швыряют на цементный пол, топят в болоте, зарывают в мелкозернистый песок, так что каждая щелка, дуло, каждая полость забиваются грязью и пылью.

Его оружие не проходит испытания, но и другие тоже не проходят. Поэтому он вряд ли догадывается, что это изобретение прославит его имя на весь мир.

Германия

Комиссия ООН по разрешению палестинского конфликта случайно разделяется. Одни делегаты обсуждают решение в Женеве, тогда как другие 8 августа уезжают в Германию. В монастыре Индерсдорф они посещают 175 еврейских детей, в большинстве из Польши. В Ландсберге живет 5000 еврейских беженцев, в большинстве из Польши. В Бад-Райхенхалле — 5500 еврейских беженцев, в большинстве из Польши.

Далее Австрия. В венской больнице Ротшильд-шпиталь находятся 4000 еврейских беженцев из Румынии. В соседней школе — еще 2250 еврейских беженцев, тоже из Румынии.

Далее Берлин. В Дюппель-центре живут 3400 еврейских беженцев, в большинстве из Польши.

В лагере Хоне близ Берген-Бельзена находятся 9000 беженцев, в большинстве из Польши.

Делегаты расспрашивают 100 из этих изгнанных, отринутых и перемещенных. Проводят своего рода опрос. Никто не хочет возвращаться туда, откуда они приехали.

Стремятся только в США? Может быть, в Великобританию? Но поскольку ни одна из этих великих держав не желает пускать беженцев, остается лишь один ответ.

В о п р о с. Как вы стали беженцем?

О т в е т. С 1941 года до июля 1944-го я находился в варшавском гетто. Потом меня отправили в Дахау. Потом Дахау освободили, и меня послали в Ландсберг, в лагерь для беженцев.

В о п р о с. Вы хотите вернуться в Польшу?

О т в е т. Нет. Там были убиты мой отец, братья и сестры. Ненависть к евреям растет, и погромы становятся все более обычным делом.

В о п р о с. Хотите эмигрировать в другую страну?

О т в е т. Да. Но только в мою собственную, в Палестину.

В о п р о с. Почему?

О т в е т. Когда сидел в концлагере, я понял, что мое будущее только в моей стране, и это стало единственным поводом, чтобы выжить. Иначе в моей жизни нет смысла. Если я не попаду в Палестину, лучше умереть.

В о п р о с. Вы подавали до войны прошение об эмиграции в Палестину?

О т в е т. Нет.

В о п р о с. До войны вы считали Палестину своей страной?

О т в е т. Я всегда думал прожить свою жизнь там, где хорошо и свободно, но в последние годы понял, что ни в какой другой стране, кроме Палестины, это невозможно.