1993 год. Назад в СССР, или Дети перестройки

– Но, но, послушайте, да кто это такой, – вспылил Дима. На них начали обращать внимание, с соседних столиков оборачивались. Любопытные глазки сверкали в уютном полумраке.

– Дмитрий, успокойся, – твердо сказал генерал.

Но того уже нельзя было остановить просто так.

– Вы видели, а? Какой-то невоспитанный пройдоха занимает мое законное место и отказывается от вежливого предложения его покинуть. Да ты знаешь, морда ты этакая, что это мои будущие…

– Вершинин! – вдруг резко, как выстрел, прервала его молчавшая до сих пор Анастасия. Бледная, без кровинки в лице, она вскинула голову. В глазах ее блестела затаенная ярость, и через сжатые губы она добавила уже тише, – Вершинин, уйди отсюда.

– Настя, успокойся, – генеральша положила руку на плечо дочери.

– Что? Что ты сказала? – почти задохнулся красавчик Дима.

– Пошел прочь, – жестко повторила Анастасия, почти отбросив руку матери.

– Это ты мне? Это я пошел? Да? – Дима несколько раз ударил себя в грудь согнутой пятерней, – Ну, ладно, ты ещё пожалеешь, да, вспомнишь, ладно.

Смазливое лицо его исказилось, Лёшке показалось, что он даже расплачется сейчас. Уж таким он был жалким и ощипанным. Ни слова более не говоря, древнегреческий герой развернулся и, размахивая руками, зашагал к выходу. На него обращали внимание, кто-то улыбался, закрывая рот салфеткой, насмешливые взгляды сверлили его прямую спину, пока он не вышел из ресторана. Слышалось негромкое шушуканье.

– Настя, девочка моя, зачем ты так с ним, а? – спросила почти шепотом генеральша, заглядывая в глаза дочери.

– Извините, Анастасия, но ваш жених – крайне невоспитанный молодой человек, – слова Алексея хлестали жёстко. Он понял, кем тут является этот Дима и задал вопрос в лоб.

– Я… – девушка, казалось, вдруг смутилась, растерялась как-то. От минутного ее гнева не осталось и следа, глаза ее заблестели теперь уже от надвигавшихся слез, она беспомощно взглянула на Алексея, но тотчас отвела взгляд.

– Не стоит так расстраиваться, – мягко сказал Алексей. Ему стало вдруг жалко ее, эту пепельноволосую матрону. Обидно и горько за нее, за ее будущую судьбу, связанную с таким человеком, как этот Дима. Легкое презрение было во взгляде Князева, презрение и жалость. Нет, не виновата она была, и, наверное, не ее выбор был, а отца с матерью. Но никуда же она, бедняжка, не денется. Так уж у них положено в этих тихих, солидных, обеспеченных семейках, в своем кругу, где все повязаны друг с другом родством и делами даже.

– Вы уж, Алексей, извините нас, это всё так, – генеральша виновата улыбнулась, – Дима, он хороший, поверьте.

Генерал сердито молчал, постукивая пальцами по столу.

– Мама, перестань, – дрогнувшим голосом произнесла Анастасия, – Алексей, простите нас всех за испорченный вечер.

– Хорошо. Я ухожу. – Алексей вытер губы салфеткой, скомкал её и бросил в тарелку, поднимаясь.

– Простите, ради бога! – почти причитала Зоя Степановна.

– Постойте! Постойте, куда же вы? – вдруг неожиданно окликнула его Настя, – в девять мы идём на палубу, там открытый бар с танцплощадкой. Не хотите ли вы пойти с нами?

Алексей удивлённо вскинул брови. Он не ожидал такого вот поворота и на какое-то мгновение запнулся.

– Да, если вы действительно не против видеть меня в вашем обществе, я приду.

Остатки гордости всё ещё чувствовались в его голосе, но вместе с тем и потерянная надежда вновь вернулась к Алексею. Он с благодарностью взглянул на девушку, улыбнулся ей, кивнул супругам и, небрежно кинув на стол мятую сотню, покинул зал.

Оценили 3 человека

Глава 8

Сашка Рыжов и Шурик Колычев возвратились в номер 7 «люкс турист», где-то без двадцати девять. Ужин для них был подан на столике в салоне, бутылка с шампанским высовывалась из блестящего ведерка, бифштексы аппетитно дымились, высокие фужеры сверкали в лучах вечернего солнца, падающего сквозь окно на сервировочный стол. Они оживленно обсуждали "Красную жару" с участием короля культуристов Арнольда Шварценеггера, смеялись, размахивали руками и с аппетитом накинулись на ужин.

– Ну, как дела? – спросил друзей Лёшка, выходя из ванной.

– Нормально, – буркнул Колычев с набитым ртом.

– Куда так вырядился? – Сашка окинул Алексея ленивым взглядом, выражающим полное безразличие к предметам гардероба, как к чужим, так и к своим тоже. На Алексея были белые летние ботинки, чёрные свободные штаны и чёрная же безрукавка с крылышками, с широкими вырезами под мышками.

– По-моему, довольно изящно, – ответил Алексей, – Через двадцать минут мы идём в бар на веранду, будут танцы и женщины.

– Накачался, что ли? – Колычев взглянул на мускулисты руки Алексея, не такие мощные, как у самого Шурика, но всё же впечатляющие рельефными бицепсами.

– Нет, просто я работал, – ответил Лёшка, – Работа сделала из меня человека, короче, всё это ерунда. Я познакомился сейчас с любопытной семейкой. Генерал и компания. Дочка у него хороша, ну та, которую вчера видели.

– Ааа, – протянул Колычев, – ничего, ну и как успехи?