200 дней до приказа

собираешься?

– Пока вода не стечѐт.

– Выкручивать не пробовал?

– Она же грязная, – удивился Ильхам.

– Воду надо чаще менять, – подсказал Соколов.

– Вообще у нас в семье уборкой женщины занимаются. Это не

мужское дело, – обиженно заметил Ильхам.

253

– А брата за себя в армию посылать – мужское? Значит, так.

Вымоешь пол, натрѐшь краники. И чтобы из туалета никуда не

высовывался.

– И долго мне здесь торчать?

– До вечера, – утешил Соколов, – пока офицеры не разъедутся.

– Здесь же воняет, – быть может, Соколов и ошибался, но даже

если бы Ильхам каким-то чудом отслужил полтора года – дедушкой

он бы не стал.

– Блин! Ты что, не врубаешься? Если тебя вычислят, тут такая вонь

поднимется! На всю часть!

«Спасение рядового Фахрутдинова»… Когда-нибудь, когда Шматко

станет всемирно известным кинопродюсером, он снимет фильм именно

с таким названием, а пока он звонил своей тѐще, которая все уши

прожужжала лейтенанту неконей целительницей и по совместительству

ясновидящей…

– Алло! Анжела Олеговна?. Вы не могли бы мне дать телефончик

этой, ну… Антонины Ивановны… Да не то чтобы мне, просто у меня тут

спрашивают, хотят обратиться… Записываю…

Номер телефона был получен, из личного дела Фахрутдинова

извлечена его фотография. Шматко собирался – страшно даже

подумать – на встречу к ведьме.

Шматко встретила квартира, которая изо всех сил пыталась

сделать вид, что еѐ нахождение в пятиэтажной хрущѐвке – не более чем

случайность.

На стенах сушились пучки травы. На столе дымками

поднимались благовония.

Хозяйка всего этого богатства внимательно изучала фотографию

Фахрутдинова.

– Да-а, трудная судьба досталась этому парню – за двоих

страдает… И сглаз на нѐм есть, и порча…

254

– Вот я и заметил! Почувствовал эту… Ауру! И сразу к вам! –

обрадовался своей прозорливости Шматко.

– О нѐм всѐ время кто-то думает! – продолжала удивлять

лейтенанта знахарка.

– Это всѐ подруга его! Злые мысли шлѐт!. Антонина Ивановна,

что делать будем? – мысленно Шматко уже был партнѐром знахарки…

– Наворожу от сглаза, – начала заговор хозяйка квартиры, –

наговорю от порчи, к тому, кто больше всего о нѐм думает, дурные

мысли любовью вернутся…

– Как это?

– Сколько было ненависти, столько будет и любви!.

– А вот это правильно! Это вы хорошо придумали! – одобрил

Шматко.

Да возвернется благополучие.

Четырѐхугольный светлый мир озаряется,

Да возвернется урочный час Божий,

Да озаряется подобно светлому миру.

Выслушала с благоговением душевным

По заученным правилам.

Аминь с Богом и с Божией матерью.

Тобой рождѐнную душу и ты пожалей…

Шматко понял. Он силѐн только в диагностике. Заговаривать он

не умеет. Пока.

Вообще дежурить на КПП и читать при этом книжку – нельзя. Но

так как Бабушкин был не только Бабулой, но и дедушкой, – то ему было

можно. Книжка была фантастическая, про клонов, поэтому, когда

Бабушкин увидел Фахрутдинова в гражданке, он не сразу понял –

происходит это на самом деле или книжка навеяла.

255

– Добрый день… а рядового Фахрутдинова из второй роты можно

пригласить?

Хорошо, что Бабушкин не читал книгу по психиатрии, тогда он бы

решил, что у Фахрутдинова яркий случай шизофрении…

– А ты тогда кто? – наконец-то выдавил из себя Бабушкин.

– Я его брат.

– Вы чѐ, близнецы, что ли? – начал медленно врубаться в тему

дежурный по КПП.

– Да нет, у нас два года разницы, – будто извиняясь, сообщил клон

Фахрутдинова.

– Ни фига себе, так похожи, – Бабушкин, не мешкая, вызвал

Фахрутдинову Фахрутдинова и продолжил изучения феномена.

– А ты, брат, чѐ – соскучился или совесть замучила? Брательник

тут за тебя третий год тарабанит, у парня крыша едет, а ты там жируешь

на гражданке!.

Оглянувшись по сторонам, Фахрутдинов нагнулся к Бабушкину и

тихонько ответил:

– Слышь, Бабушкин, а мы когда в наряде по столовой были,

картошки на всех нажарили, а ты слопал в одну харю – как, совесть не

мучила?.

Бабушкин, охренев, начал всматриваться.

– Ринат, ты, что ли? – дошло до любителя картошки. – А у нас там

тогда кто?.

Глава 36

Если путь к сердцу мужчины и вправду идѐт через его желудок,

то к сердцу Смалькова сейчас пролегала восьмиполосная автострада…

256

– Эвелина! Какой запах! Чувствую себя как в Бразилии – на

кофейной плантации… А блинчики с печѐнкой – ну просто… я такие

блинчики последний раз ел на завтрак… Никогда! Я не ел на завтрак

блинчиков с печѐнкой…

– Попробуй салатик с кальмарами, – проводила дорожные работы

Эвелина.

– А салатик – это вообще шедевр! Я же вообще отвык завтракать за

полгода в общаге! Ну что там за завтрак?! Утром на кухню не попасть!

Сорок человек – на восемь конфорок! А у нас ещѐ подполковник на

этаже живѐт – он как насчѐт утром селѐдку жарить!.

– Селѐдку?

– Ну да, его вьетнамцы научили. Так на кухню даже идти не

хочется…

– Ну, кушай-кушай – сейчас ещѐ пончики будут…

– Не… всѐ! – Смальков отложил вилку. – Не могу больше. Под

завязку уже…