_2014_10_07_09_17_46_052

перед безысходностью вновь тянул ее в свой омут. Такой же исто-

вой, как жажда, бывает надежда на ее утоление, и таким же силь-

ным — отчаяние, если избавления нет. Жизнь, думала она, развела

их с Ричардом в пространстве, как воды Эйвона в разлив заливают

и непреодолимо разделяют берега. Время необратимо, и ни один

* Шекспир У. Сонет 98 (пер. С. Маршака).

189

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

день юности, когда Ричард был рядом, не вернуть. Молодость про-

ходит, еще несколько шагов — и наступит зенит, а там жизнь стре-

мительно повернет к закату.

Как я могу усталость превозмочь,

Когда лишен я благости покоя?

Тревоги дня не облегчает ночь,

А ночь, как день, томит меня тоскою.

И день и ночь — враги между собой —

Как будто подают друг другу руки.

Тружусь я днем, отвергнутый судьбой,

А по ночам не сплю, грустя в разлуке.

………………………………………………….

Но все трудней мой следующий день,

И все темней грядущей ночи тень*.

Особенно тяжко было ей, когда от него приходили редкие долго-

жданные письма. Передавая привет, он называл ее теперь на фран-

цузский манер — Виолетт. Его увлечение всем французским началось

года два назад. Он с нескрываемым восхищением писал о книгах на

этом языке, которыми славилось издательство его хозяина, о куль-

туре, утонченности и изысканности манер выходцев из Франции

и о многом другом. Не трудно было догадаться, что за этими востор-

гами скрывается нечто совершенно определенное. Виолу больно

кольнуло это имя, скорее подошедшее бы девушке робкой и нежной.

Она такой не была. Похоже, за годы разлуки Ричард забыл, какая она.

Даже случившаяся с ней беда не сломила, но только погнула ее. Все, что природой было дано ей — непокорность, решимость, убежден-

ность в своем даровании и способности его проявить — противилось

всему, что подчеркивало женственность и позволяло слабому полу

в угоду мужскому самолюбию скрывать сильный характер. Не покорная

жизнь, уготованная ей в стенах их дома, а совсем иная перспектива

будоражила ее воображение. Ей были понятны и близки смелые, гор-

дые, сильные героини греческих трагедий и мифов. Эти богини

* Шекспир У. Сонет 28 (пер. С. Маршака).

190

ЧАСТЬ II. ГЛАВА VI

и женщины были достойны своих возлюбленных и мужей, равные им

в делах и поступках. Подобной их судьбам она рисовала в мечтах

и свою жизнь, наполненную событиями и захватывающим сердечным

волнением. Оседлать коня, вооружиться шпагой, победить соперника

в честном поединке, найти верных друзей, стать защитой своих лю-

бимых. Любовь свою она скорее могла бы и хотела заслужить сотней

подвигов, прощение за неправедное начало своего пути — честью, с которой готова была в горе и радости быть защитой и опорой своему

брату, своему возлюбленному, друзьям, которых мечтала найти. Эти

неизреченные рыцарские рассказы о самой себе в доспехах главного

героя тешили, баюкали, будоражили ее и гнали с каждым днем все на-

стоятельнее от стен, в которых, прояви она покорность, ей было бы

уготовано провести свои дни. Иная перспектива была перед ней.

«Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня: сыновья

матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноград-

ники, — моего виноградника я не стерегла. Скажи мне, ты, которого

любит душа моя: где пасешь ты? Где отдыхаешь в полдень?»*.

Было в ее чувствах к Ричарду и переживаниях еще одно, дать точ-

ное название чему ей, любившей всему находить нужное определе-

ние, не удавалось. Для нее в нем воплотилось все лучшее, что Бог

мог даровать человеку, и приблизиться к этому совершенству было

почти невозможно. Если бы только свершилось чудо, если бы ей

хоть в малой степени это все же удалось, она предстала бы перед

Всевышним созданием если и грешным, но не погибшим. На него

она смотрела, как на компас, сверяясь с которым, она могла бы

вести свою жизнь так, чтобы в конце концов быть в глазах Созда-

теля и людей оправданной. Вспоминая Ричарда, она видела все, что

отличало их: его спокойствие и свою пылкость, его целомудрие

и свою горячность, его трудолюбие и свое желание избавиться ото

всяких обязанностей, его почитание старших и свое неповинове-

ние чужой воле. Его ум и свою нерадивость, и вновь его красоту

и свою… Она никогда не считала себя красивой — лицом и статью

она больше походила на мальчишку, равно как и всеми свойствами

души. Очень рано она почувствовала, что с нею что-то не так. Мол-