24 часа

Сперва я думаю, что мы, слава богу, добрались до железнодорожного вокзала Ашфорда, и я ощупываю все вокруг себя, чтобы за что-то ухватиться и приподняться, пытаюсь увидеть где-нибудь поблизости источник света. Но мы находимся в темноте. Сол держит телефон прижатым к своему украшенному пирсингом уху. Другая рука – возле рта: он энергично грызет и без того уже изгрызенный ноготь большого пальца. Окошко с его стороны приоткрыто, и я слышу какой-то странный шелест. А еще я чувствую новый запах. У меня уходит пара минут на то, чтобы осознать: это запах моря.

Это нехорошо. Почему мы оказались возле моря? Я бросаю взгляд на часы. Мы к этому времени уже должны находиться в Ашфорде.

Сол пытается говорить, но тот, кто на другом конце линии, кричит на него. Из телефона доносится женский голос, и у его юной обладательницы, похоже, истерика.

– Джени, – снова и снова пытается сказать Сол, – успокойся, милая.

Но Джени, кем бы она ни была, не хочет его слушать. Она продолжает кричать.

– Джени… – снова говорит Сол, но тут же получает в ответ очередную длинную тираду. Меня при этом удивляет та нежность, которая звучит в его голосе.

Наконец тирада заканчивается. Воцаряется тишина. Собеседница Сола, видимо, нажала на кнопку отбоя. У Сола такой вид, как будто он вот-вот врежет мобильным телефоном по приборной панели.

– Сол, – говорю я с тревогой, – что происходит? Где мы? Ты сказал…

– Помолчите. – Он приподнимает руку.

Мне на мгновение кажется, что он меня сейчас ударит, и я невольно втягиваю голову в плечи. Затем я осознаю, что он прислушивается.

Издалека доносится еще один звук – звук, от которого мне становится не по себе. Это рычание двигателя приближающегося к нам автомобиля.

Сол меня продал. Я начинаю скрестись в дверцу, мои ногти царапают кожаную обивку, но Сол протягивает руку и останавливает меня.

– Перестаньте, – шипит он. – Ради бога, оставайтесь в машине.

– Почему? – говорю я.

Мой голос – ломаный шепот.

– Просто оставайтесь в машине, вот и все.

– Ты рассказал им, где я? – спрашиваю я.

– Кому? – Он хмурится еще больше. – Рассказал кому? Я не понимаю, о чем вы говорите.

Ветровое стекло вдруг заливает яркий свет.

– Черт бы побрал… – говорит Сол. Затем он с силой давит мне на плечо так, что я на своем пассажирском сиденье невольно наклоняюсь вперед и вниз. – Сидите тихо. Не позвольте им вас увидеть.

Я уверена, что он заключил какую-то сделку, что он рассказал им, где я. Но он ведь обо мне ничего не знает, стало быть, как он мог это сделать? Я ни разу не упоминала ни свою фамилию, ни имя Сида, ни даже…

– Где мы? – Я пытаюсь выпрямиться.

Он наклоняется ко мне:

– Лори, пожалуйста, сидите тихо. Я не хочу, чтобы эти психопаты вас увидели. – Он открывает дверцу автомобиля. – Ключ – в замке зажигания. Если я не вернусь, просто, черт побери, уезжайте отсюда. – Он снова смотрит на меня. – Вы ведь умеете водить машину, да?

Я с глупым видом киваю. Он вылезает из автомобиля. Затем смотрит на меня сверху вниз и подмигивает.

– Сол, – говорю я, пытаясь схватить его за рукав куртки, но под его ступнями уже хрустит галька: он идет туда, откуда на наш автомобиль падает свет.

Все, он ушел.

* * *

Это звуки, которых я вынести не могу: хруст гальки под подошвами ботинок, похожий на хруст костей.

Я открываю дверцу и едва не вываливаюсь из машины.

На этом темном пляже трудно что-либо различить, но я все же вижу, что Сол стоит на коленях. Над ним – низенький мужчина крепкого телосложения, и какая-то темная фигура пристроилась на сиденье мотоцикла, двигатель которого работает. Тот, кто сидит на мотоцикле, похоже, рассматривает свои ногти.

Слышен шелест волн, накатывающих на берег и затем с плеском откатывающихся назад.

Я вижу, как низенький мужчина бьет Сола ногой.

– Прекратите! – кричу я. Человек на мотоцикле поднимает взгляд. Коротышка с удивлением останавливается. Сол смотрит в мою сторону. Его лицо в темноте – бледный окровавленный овал.

– Лори, – усталым голосом произносит он, – катитесь отсюда.

– Да! – Коротышка злорадно смеется. Мне теперь видно, что телосложение у него не крепкое, он больше похож на бочку. Косматый, с усами. Смерив меня взглядом, он плюет мне под ноги. – Почему бы тебе не укатиться отсюда, грузовичок[41]?

– Что он сделал? – спрашиваю я.

В воздухе чувствуется запах гнилой рыбы.

– А чего он не сделал? – фыркает «человек-бочка». На его пальцах – серебряные кольца с черепами, которые поблескивают в темноте.

– Могу я… пожалуйста… позвольте мне помочь, – умоляю я. – Как я могу помочь?

Мужчина смотрит на меня.

– У тебя есть десять тысяч фунтов? – спрашивает он и снова сплевывает. – Ты, грузовичок-фургон.

Вот ведь уродец!

– А что? – спрашиваю я.

– У тебя есть десять тысяч фунтов?

– Здесь нету. – Я пытаюсь смеяться, хотя мне еще никогда так не хотелось визжать, как сейчас. Мне, впрочем, все равно, каким образом ослабить охватившее меня напряжение.

Мужчина смотрит на меня долгим взглядом, а затем отходит назад. Ступает он медленными и рассчитанными шагами. Он, похоже, собирается с разбегу ударить Сола по голове. Почему же Сол не поднимается с колен? «Поднимись, Сол».