3 шага в пропасть

Антикризисное управление. В Советском Союзе можно было изучать кризисы, но это должны быть кризисы, которые присущи капиталистическому обществу (в прошлом или настоящем), можно было изучать кризисы в дореволюционной России. Изучению не подвергались кризисы, что были в 1920–1921 годах, хотя о них и говорилось даже в школьных учебниках. Всякая же самостоятельность в этой сфере каралась: «Современная научная мысль хорошо изучила кризисы капитализма, но сколько-нибудь серьезных научных трудов о возможности кризиса в социалистическом обществе не существовало. (…) Да и быть не могло, поскольку коммунистическая пропаганда в принципе не признавала возможности кризиса нашего общества» [28. С. 136].

То есть всякая попытка переноса этого вопроса на советскую действительность вызывала массу неудовольствия. По мнению жрецов из идеологических органов ни в коем случае не должно было произойти ни с СССР, ни с КПСС то, что именно произошло — по этому вопросу прогнозы-предупреждения всячески карались, перекрывались, строго наоборот говорилось о уверенном и победном шествии к коммунизму. В западной же печати о будущем неминуемом крахе Советов писалось довольно откровенно, иногда даже не только заявлялся вопрос, но и открыто указывались конкретные методы. Скрыть сам факт ведения холодной войны не удалось бы: в ней участвовали миллионы людей, которые произвели на свет десятки доктрин и других документов калибром поменьше; и как называют цифру, всего их было до ста тысяч — сейчас они хранятся в Архиве Национальной Безопасности

под Вашингтоном. Но выполнить такую простейшую интеллектуальную технологию как совмещение двух положений: угроза со стороны Запада и теоретическая возможность уничтожения социализма, мало кто смог. Для маскировки намерений и грядущего успеха США послужили усилия подыгравшего им жреческого аппарата КПСС. Если «В Сталинских работах 20-х — 30-х годов убедительно показывалось, что интервенция империалистических государств против страны Советов не исчерпывается войнами, как в 1918–1920 гг., а осуществляется и в мирных формах, не только открыто, но и тайно (разведывательно-агентурное проникновение, создание сети подпольных враждебных организаций, их финансовая и техническая поддержка, подготовка контрреволюционных переворотов, совершение диверсий, вредительства и т. п.).

“Мирная” интервенция дополняет военную в условиях войны, становится самостоятельной и приоритетной для буржуазии в условиях отсутствия таковой; продолжает войну или готовит новую; в ней тесно взаимодействуют внешняя и внутренняя контрреволюция — “штурм извне” увязан крепко в единый узел со “штурмом изнутри”.

Сталин сделал исключительно прозорливое предостережение, что “мирная” форма интервенции не менее опасна, чем военная, и таит в себе возможность реставрации капитализма, то есть при помощи нее можно достичь тех же результатов, как и при открытом военном нападении» [29. С. 289]. (Далее автор приведенного отрывка ссылается на следующие слова самого И. В. Сталина: [33. Т. 5. С. 148]. (Мы уже в прошлом приводили его прогнозы-предупреждения [37. С. 428–433], а ныне добавляем к этому еще и другие: [33. Т. 5. С. 206–207,417; 33. Т. 8. С. 360; 33. Т. 9. С. 327; 33. Т. 11. С. 54–55; 32. С. 521]. — А. Ш.)). «После смерти Сталина деятели, возглавившие партию и страну, под флагом обновления теории и политики отнеслись высокомерно к его идеям и задачам в борьбе с холодной войной Запада. Закрывая глаза на существование исторической альтернативы возврата к капитализму в социалистических обществах, они “обогатили” комучение идеями об окончательной победе социализма, необратимом переходе к нему исторической инициал ивы, бессилием капитализма повернуть вспять ход прогресса, исчезновением противников внутри нового строя, беспредельной преданности и готовности поголовно всех граждан самоотверженно отстаивать его.

Шапкозакидательные и демобилизационные идеи зачастую сочетались с неконструктивной критикой исторически обусловленных несовершенств социалистического общества, деятельности выдающихся предшественников, идеологическим и практически-политическим пособничеством Западу в его холодной войне против СССР (…)

… Они не сумели создать систему защиты от холодной войны» [29. С. 289–299] — продолжает далее автор.