3 шага в пропасть

Но нас, разумеется, интересует не весь этот вопрос, а только там, где информационные потоки были слишком передавлены, что приводило уже к вреду: «Проблемы информационной безопасности в нашей стране не только не выдвигались, но и фактически игнорировались. При этом считалось, что путем тотальной секретности и различными ограничениями можно обеспечить информационную безопасность» [2.93. С. 11–12]. «В стране насаждался культ секретности, ущерб от которого составлял 30–40 млрд. руб. в год в ценах 1990 г. надо сказать, что нынешний Закон о государственной тайне, над которым в свое время наш институт (Институт проблем безопасности КГБ СССР. Начальник-полковник П. И. Гроза, 1-ый заместитель начальника — автор статьи полковник П.С. Никулин. — A. Ш.

) начинал работать и который в конечном счете был принят Верховным Советом, был компромиссным. Приведу только один пример. Вместо пяти-шести министерств, которые наделялись правом первоначальною засекречивания, сейчас если не ошибаюсь, их порядка тридцати и более. Это, значит, что тотальное засекречивание может возродиться в любой момент» [2.94. С. 18–19]. Автор этой цитаты — полковник КГБ, заместитель начальника специально созданного института в этой спецслужбе.

Сыскное искусство (оперативно-розыскная деятельность),

как наука, так и практика тоже претерпели в переломное время много неприятного, об этом много вспоминает один из основателей направления по борьбе с организованной преступностью генерал и доктор наук А. И. Гуров на страницах книги «Красная мафия» [04. С. 3–9; 19–27; 121–122; 143–146; 182–185; 211–218; 222]. Когда в МВД тем же Федорчуком проводилась атака на НИИ и школы, там даже родился термин: выколачивание мозгов

[04. С. 143]. Очень по-моему подходящ ко всей нашей главе!

Особо досталось родоначальнику науки об организованной преступности А. И. Гурову. Как и во многих случаях прежде всего потому-де, что социалистическому обществу по самой его природе не положено иметь такой «пережиток прошлого», как всякая, а тем более организованная преступность

, и уж тем более коррупция в верхах: «Коррупция, подобно инфляции, самоубийствам, военным расходам, и т. п. принадлежит к числу тех явлений, теоретическое исследование которых находится под запретам в официальной советской литературе, если они касаются СССР. Соответственно, в СССР нет никаких предварительных обобщений явления коррупции, основанных на исследовании реальности» [11. Кн. 3. С. 112].

Таковы общие черты, да и детали в этой весьма специфической области, не адекватны, только теперь на это жалуются открыто: «Система оперативного учета, несмотря на определенное качественное и количественное совершенствование так и не претерпела серьезных изменений. (…) В нормотворчестве имел место субъективизм, приспособление к историческому моменту» [2.95. С. 50].

Продовольственная безопасность. Тема эта стоит своей отдельной книги. Через много лет после страшно разрушительной войны, какой была Великая Отечественная, вдруг в стране возникает дефицит продуктов (и промышленных товаров, естественно). Тем более, что во время войны с этой проблемой как-то да справлялись: была мобилизация интеллектуальных ресурсов и на этом направлении… На рубеже 1960-70-х годов в Академии народного хозяйства имени В. Г. Плеханова вводился даже предмет «потребностеведение», но дело далеко не пошло, кое-кто постарался с маху дискредитировать саму постановку проблемы, как якобы предпосылки к введению карточной системы и этому сразу поверили и откликнулись соответственно [13. С. 94, 651]. Народ не знал, куда уходит все произведенное. Потребители могли себе позволить только анонимные письма с мест: в ЦК, другие центральные органы, в газеты. Богатейшая страна мира и не понятно куда это все девалось и до сих нор никто не берется дать хоть какого-то внятного ответа! При этом стоило понимать, что кроме злого умысла было еще и то, что сама система тотального распределения имела точку уязвимости: массовый обман покупателей и припрятывание продуктов и других товаров.