3 шага в пропасть

А что же наши? — Повторюсь, что до самого последнего они высмеивали своих оппонентов из числа «зарубежных радиоголосов»: «Осознавая, что им все труднее сотрудничать в оперативности, доходчивости, правдивости с советскими СМИ при освещении внутренней жизни в СССР, они стремятся комментировать нашу информацию в тенденциозном плане. Они пытаются доказать, на пример, что “социализм себя дискредитировал”, что авторитет в народе КПСС “падает”. Да, этим радиовралям не понять, что только в здоровой критике, откровенности, объективной оценке достигнутого, умении признавать ошибки и подойти к правильным выводам и заключается сила нашего строя, КПСС, всего советского народа.

Нет, этого нашим идеологическим противникам, видимо, никогда не понять!» [2.90. С. 202].

До какой степени тупости довели нас идеологические жрецы очень хорошо видно на этом примере: сами враги предупреждают, что вы-де на пути к краху, а они причитают, что нашим идеологическим противникам, видимо, никогда не понять!

Идиотизм в квадрате!

Это можно еще было бы понять, если бы действительно не было кризисов в лагере социализма, но их было предостаточно, надо было только все их изучить на предельно доступном уровне. Их следовало легально проработать ученым, включая математиков-специалистов по теории игр, и таким образом получить полную картину того, как это делалось и получить надежный материал упреждающего характера. Случись что-то чрезвычайное в авиации, до подробною разбора полетов, и выводов комиссии самолеты этих марок не выпускают в полез; а мы летели и летели…

Только теперь, когда все случилось вопреки заклинаниям, можно постфактум узнать, что «Профессиональный термин crisis management означает не “антикризисное управление”, то есть управление, направленное на предотвращение кризисов или исправление их последствий, а нечто вполне противоположное — “управление кризисами”, то есть использование кризисов как инструмента преобразования реальности. Строго говоря, crisis management является наукой о ведении конкурентной борьбы в любой форме — как между корпорациями, так и государствами» [2.91. С. 65]. Так и получилось, что недоразвитие (мягко говоря) общественных наук прямо вело к политической слепоте: впереди ведь одна четкая цель: коммунизм, и четко получалось, что чтобы руководство не вытворяло, все равно бы коммунизм был достигнут, а на самом-то деле уже давно произошло уклонение от азимута и советский народ завели в дебри, в которых и бросили… Да, было время, когда еще можно было спасти страну и вернуть ее на успешный путь развития, но именно «… в силу того, что отсутствовало и даже фактически было запрещено научное понимание общества, согласно которому складывающееся положение можно было бы оценить как предкризисное, приближение кризиса просто проглядели, не заметили и не захотели замечать» [06. С. 3].

Секретность. Волей-неволей, но вспоминается У. Черчилль, как-то недовольно проворчавший в ответ на то, что в полученном донесении разведки говорилось о том, что дальнейшее русским удалось скрыть защитными мерами: «Soviet Union — a riddle wrapped in a mystery inside an enigma» (Советский Союз является загадкой, окруженной тайнами и окутанный секретами). Да был режим секретности, он был довлеющим, всепроникающим и вездесущим. В стране насчитывалось более 12 миллионов (!) секретоносителей, которые по принятым правилам о своей работе могли либо ничего не говорить, либо обманывать слушателя. Но вряд ли кто из граждан всерьез интересовался, чем именно занимался его сосед на своем рабочем месте. Гораздо интереснее было то, что происходило вокруг. И тут что-либо узнать было весьма проблематично: «В какой-то период и нашей истории восторжествовал принцип: чем меньше знает народ, тем проще манипулировать общественным сознанием (…). Правда утаивалась или искажалась, информация искусно дозировалась. Правилом была секретность, дух ее проник во все поры государственного организма, она окружала всю жизнь номенклатурной элиты. А отсюда — многие беды» [2.92. С. 10].