419

Пока Ннамди и рулевой разгружали лодку, по деревне прошел слух, и на пристани собралась радушная толпа.

Подбежали голопузые дети.

– Родня, – пояснил Ннамди.

Они держали палку, на палке веревка. Не веревка. Змея – кобра, пронзенная, мертвая. Дети смеялись, хихикали, наперебой требовали внимания. Ннамди поздравил их с добычей.

Новые лица, рукопожатия, новые люди проталкиваются ближе. Все, похоже, родня или родня родни.

– И это у меня еще небольшая семья, – сказал Ннамди Амине.

Когда выгрузили последние ящики и добровольцы взялись таскать их в дом, по толпе пробежал шепоток, люди расступились. И вперед вышла женщина в струящихся одеждах – царственная осанка, глубокий смех.

Мать Ннамди.

81

Развод с прогибом. Вот чем занимался ее брат. С этим оборотом Лора прежде не сталкивалась.

– Расплата, – пояснил он. – За батю.

Они сидели у него в Спрингбэнке, и Уоррен, точно гордый отец, листал веб-страницы. Печатая, жевал чипсы и сыпал крошки на клавиатуру.

– Видишь? Вот это мое, – сказал он. – Вчера вывесили.

Зима заперла в доме детей Уоррена. Они прогрохотали мимо, препираясь. Мигал, добиваясь внимания, онемевший телевизор: участники реалити-шоу ели тараканов, готовились к мрачному «совету племени». Где-то в подвале сидела Лорина мать – наверняка во фланелевой ночнушке. Узница Спрингбэнка.

Лора снова вынырнула в монолог, который Уоррен нередко принимал за беседу. Он разъяснял суть развода с прогибом.

– Нас таких целое сообщество единомышленников, – рассказывал он. – Боремся с жульем. Патрулируем сеть, расставляем ловушки. Проще всего завести липовую почту, выключить спам-фильтры и ждать. Когда появляются четыре-девятнадцатые, мы заглатываем наживку. Не жмем «удалить», а отвечаем. Это, блин, обхохочешься.

Обхохочешься, как над «Тремя придурками»? [50] Как тортом в лицо? Или как над знаменитостью, которая жует таракана? Лора вспомнила, как в юности Уоррен устраивал телефонные розыгрыши – художественный жанр, уничтоженный определителями номеров. «Мэм, мои поздравления! Вы только что выиграли приз ККУА «Куры в бегах» – сто тысяч долларов! Чтобы получить приз, вам необходимо прокудахтать десять минут…»

Уоррен открыл папку входящих писем.

– Глянь, – ухмыльнулся он. – Еще один, свеженький. «Уважаемый сэр, я сын нигерийского дипломата в изгнании…» Делается так: сочиняешь самые невероятные истории, какие в голову взбредут, тянешь время, мотаешь им нервы, а потом все это публикуешь. Один их убедил, что он умирающий бельгийский аристократ, который вот-вот… вот еще чуть-чуть… и переведет им деньги… и тут раз – коньки отбросил!

Еще одного 419-го втянул в пространную переписку некий Ф. Флинтстоун из Бедрока, США, «городка прямо как в исторических романах», который все пытался расплатиться раковинами. Настоящими раковинами. Другой эпистолярный роман затеял некий Капитан Кёрк, который соглашался прислать наличные лишь при условии, что его корреспонденты поступят в Академию Звездного флота и пришлют нотариально заверенные документы, подтверждающие, что они не являются секретными агентами Ромуланской империи.

– Так эти кретины и впрямь напечатали бумаги, подписали и прислали, – зафыркал Уоррен. – Кёрку пришлось сочинять новые требования. Передал дела помощнику, лейтенанту Ворфу, тот стал им слать письма на клингонском. Кое-кому даже удавалось у мошенников деньги вытягивать. Честное слово. Дескать, пособлю, но сначала докажите свою искренность, пожертвуйте каких-то сто долларов Церкви Пресвятого Турнепса.

– А они не гуглят имена? – спросила Лора. – Не выясняют, кто такие Фред Флинтстоун и Капитан Кёрк? [51]

– Жадность глаза застит, – ухмыльнулся Уоррен.

«Жадность против смекалки, и смекалка всегда в выигрыше». Где она это слышала? Будто за стенкой прошептали.

– Так башлей хотят, – объяснил Уоррен, – даже не догадываются, что их за нос водят, а потом уже поздно. Тут у них срывает крышу, они поливают тебя грязью, грозят смертью. Ну и плевать. Все равно в итоге мы над ними ржем и все это публикуем – любой может прочесть. Вот, глянь.

Он открыл новое окно, кликнул на закладку. Какой-то англичанин вывесил фотографии сломанного холодильника, который он послал нигерийскому жулику наложенным платежом, – а тот щедро раскошелился на доставку, ожидая получить… да кто его знает что? Может, золото. Уж явно не сломанный холодильник. Гневное письмо из Нигерии пестрило изобретательной бранью.

– Или еще лучше – разводила пишет мошеннику, мол, буду там-то в понедельник. Встречаемся в аэропорту. Наденьте желтую шляпу, желтые туфли и желтые носки. Один заманил нигерийца в Амстердам, и тот перед веб-камерой возле универмага часами зависал как дурак. А если мошенник требует объяснений, разводила давай вопить: «Где вас носило? Я вас ждал!» Иногда отправляют жулье в «Вестерн юнион», а когда эти придурки пишут, мол, деньги не прошли, разводила ему: «Их кто-то получил! Кто там у вас обналичивает мои переводы?» Ну и они давай искать. Если нам повезет, они между собой передерутся, решат, что их партнеры обувают.

Уоррен открыл еще один сайт для разводил с прогибом, перешел в раздел «Архив».