45-я параллель

– БДСМ в чистом виде, – сказал, выглянув из-за стеллажа, Николя.

– Что?! – удивилась я неизвестному слову.

Николя начал было объяснять, но появился Эверест и заорал:

– Перестаньте копошиться, свиньи! Живо пахать!

Продавцы молниеносно разбежались по отделам.

– Эй, ты! Твоя мать – уборщица. Она вышла, а мы заметили здесь пятнышко. Набрала воды и помыла! – приказ Каролины был адресован мне.

Чтобы не придрались к матери и не прогнали ее, живущую без прописки, пенсии и медицинского полиса, я без возражений мыла полы, забывая о том, что заведую отделом книг.

Под вечер, когда Эверест и Каролина разъезжались по домам, становилось легче. Саша отдыхала в кабинете директора и никому не разрешала туда входить.

Продавцы и моя мама, воспользовавшись отсутствием руководства, садились на пол.

Если утренняя разгрузка отменялась, Захар и Николя провожали нас до остановки. Мама негодовала:

– Я видела, как Саша химичит на кассе. Грядет недостача. Несколько раз я ловила старшего продавца на том, что она не пробивала чеки. Прятала наличные в свой карман. Когда я спросила, почему она так поступает, она заявила, чтобы я держалась подальше от кассы, поскольку людям из Чечни нельзя верить!

– Придется молчать, – решили двоюродные братья. – Иначе мы потеряем работу. Ничего доказать не получится.

Мои детские мечты о справедливости мира были повержены.

По утрам все старались прийти раньше. Магазин открывался в девять, а продавцы под дверью ждали с половины седьмого. Мы с матерью приходили к семи часам.

Старший продавец каждый день опаздывала, но вела себя надменно и дерзко. Довольно часто от нее пахло перегаром.

– Кому бы записать опоздание?! Эверест приказал снижать зарплату вдвое, если поймаю! – грозилась она.

В день зарплаты выяснилось, что директор оценил наши труды в пятьдесят центов за час. Дополнительно мы расписались на пустом листе бумаги за неизвестную нам зарплату.

– Вам выплатят за полмесяца, – заявил Эверест моей матери.

На ее протесты директор скорчил злую рожу:

– Половину ваших денег я заберу себе! Какое слово в этом предложении вам непонятно?!

– Я убираю территорию, которую должны убирать по всем нормам трудового права четыре человека! – возмутилась мама.

– Это нюансы. Можете жаловаться кому хотите. Ха-ха-ха! – рассмеялся Эверест.

Продавцы, получив зарплату, не смогли сдержать эмоций.

– Мы в жопе! – Ванда заплакала.

– Воистину, – отозвался Николя.

Он и Захар пытались ободрить окружающих шутками.

Вечером, сбежав на пару минут из магазина в зеленый дворик, расположенный за углом, я рассматривала сережку в ухе Николя:

– Сразу ясно, что ты с Кавказа!

– Отчего же?

– На серьге полумесяц и звездочка.

– Каждый видит, что пожелает.

– Не мудри, – рассмеялась я. – Если это не исламский атрибут, то меня зовут не Полина.

– Совершенно верно. Тебя зовут Фатима и Будур. И еще Нейши. Ты сама так говорила. Мы же зовем тебя Жрица, и вовсе, как понимаешь, не за твои пророчества, а за постоянное желание вкусно поесть.

– Ах ты поганец!

– То-то! Пифия-Пончик изрекла мудрость.

– Если у тебя не полумесяц в ухе, тогда что?

– Это драккар. Корабль-дракон. Так его называли викинги, грабившие соседние королевства. Их боялись, и о них слагали легенды. Этот подарок мне сделал Захар, когда работал в мастерской у ювелира.

– Неужели Захар стащил слиток?

– Не в тот раз. Он видел сон, будто мы познакомились с ним давным-давно, в прошлых рождениях. В последний раз это случилось на северной земле, где под разноцветным небесным куполом читали молитвы Одину.

– Разрешишь примерить?

– Снимать нельзя. Дурная примета. Можешь подойти поближе и посмотреть.

Я встала на цыпочки: серебряный полумесяц неожиданно оказался кораблем древних скандинавов с парусом, вместо привидевшейся мне звезды, грозными воинами и зубастой пастью дракона.

Николя закурил сигарету, и вокруг поплыли кольца, которые он легко создавал, предварительно задерживая и сгущая сладковатый дымок во рту. За первым колечком в воздухе появлялось второе, за ними третье, и, сливаясь с первыми, кольца образовывали густой белый нимб.

Символы святости покачивались и неспешно поднимались вверх, чтобы растаять и слиться с закатом.

Костя героически прикрывал наши вылазки в сад. Увидев, что я отношусь к нему без претензий за чеченскую войну, охранник начал забредать в мой отдел и рассказывать о себе:

– Ты здесь единственная скромница. – Костя с непроницаемым видом то ли похвалил, то ли поругал меня. – Скажи, пожалуйста, Анне, чтобы она отстала и перестала меня совращать!

Оказалось, у Кости есть жена, которая пьет самогон и периодически устраивает потасовки.