45-я параллель

– Познакомился с женой в поезде, когда возвращался из Грозного, – поведал охранник. – В Чечне я убивал черных и глушил спирт для храбрости. Ехал на родной хутор под Архангельском. Хутор наш утонул в грязи и навозе. Пять рублей – большие деньги, сознательное население – горькие алкаши. Единственная работа у нас – варить зекам баланду. Тюрьма в десяти километрах от хутора. Была мечта устроиться надзирателем. Но в плацкарте меня приметила девушка. Мы выпили две бутылки водки, а после этого она сказала: «Если женишься на мне, разрешу жить в Ставрополе. Есть комнатка в общаге!» Я заключил с ней сделку. Это было лучше, чем хутор. Мы вместе пять лет.

Я пообещала охраннику поговорить с Анной.

Как только Костя ушел, меня перевели в главный отдел, оттуда в открытые двери виднелись зеленые деревья, чему я несказанно радовалась. Стоя недалеко от кассы, я приглашала посетителей посмотреть наши новинки. Однажды среди покупателей оказались представительный седовласый мужчина и робкая женщина средних лет с большими глазами.

– Знаете этих людей? – неожиданно спросил мужчина, вытащив из-за пазухи фотографию, на которой красовались Захар и Николя.

Я бросила взгляд на отдел детективов, но ребят не увидела. Военная закалка не позволила мне ответить сразу.

Пришлось задать встречный вопрос:

– А вы кто?

– Я их разыскиваю, – сказал мужчина с металлическими нотками в голосе.

– Нам сказали, что они здесь работают, – объяснила большеглазая женщина и, пока мужчина испепелял меня взглядом, прошептала одними губами: «Нет».

В этот самый момент я заметила, как Николя и Захар по-пластунски перемещаются мимо стеллажей в сторону бытовки, стараясь сделать это как можно незаметней, и едва не рассмеялась в голос.

– Мы спросили что-то смешное? – Мужчина был недоволен.

– Нет, что вы. Просто здесь такие не работали и не работают.

– Я же тебе говорила, упрямец. – Женщина благодарно кивнула мне и подтолкнула своего спутника к выходу.

– Ванда, – позвала я коллегу, – поработай-ка здесь, я отойду на минутку.

Украинка разрывалась между тремя отделами.

– Ладно! Только в туалет и обратно, – согласила она. – Потом меня подменишь.

– Они уже ушли, – примчавшись в бытовку, сообщила я. – То, что вы работаете здесь, осталось тайной.

– Спасибо. – Захар держал за руку бледного Николя. – Это наши дальние родственники приходили, с которыми мы категорически не хотим общаться.

Если честно, в рассказ о родственниках мне не очень поверилось, а вот в то, что ребята могли что-нибудь стащить, вполне. Но я не стала развивать эту тему. Кто безгрешен в этом городе? Кто?

В отличие от мамы, у меня иногда бывали выходные.

Воспользовавшись этим, я решила сходить в поликлинику. У меня на ногах вздулись вены.

Первое, что меня поразило, – огромные круглые часы. В поликлинике их было несколько, они висели на стенах вдоль коридора. Все часы остановились много лет назад и успели покрыться толстым слоем пыли. Со стульями тоже была беда. При мне пациент упал, поскольку у стула на скользком, выложенном плиткой, растрескавшейся от времени, полу разъехались ножки. Медсестра невозмутимо вставила ножки в пазы, несколько раз ударила по сиденью кулаком, выругалась матом и предложила больному присесть снова.

На мой вопрос:

– Я слышу в кабинете врача стук: там идет ремонт?

Девушка в белом халате ответила:

– Там тоже по стулу стучат! Другой мебели у нас пятьдесят лет как нет, а о ремонте вообще лучше забыть.

Невольно вырвалось:

– Россия. XXI век.

Увидев, что творится с венами, врач посоветовал прикладывать подорожник и пить обезболивающее.

– Если стоять двенадцать часов в день, все равно ничего не поможет. – И он развел руками.

Вернувшись, я заварила на кухне пакетик лапши быстрого приготовления для матери и обнаружила, что она крайне недовольна отсутствием у нас черной икры и норвежской семги. Если честно, я давно не помнила, как они выглядят, хотя в детстве видела их на картинках в домашней библиотеке, а вот мама все сохранила в памяти. Когда-то мама окончила институт, работала старшим воспитателем в детском саду, а затем ушла на крупнейший завод «Красный молот» в отдел снабжения. В те годы недостатка она не знала. Поэтому мама встала, швырнула пиалу с китайской лапшой в раковину и отправилась в ванную комнату, громко хлопнув дверью.

Николя, узнав об этом, написал эсэмэску о том, что дверги – злобные и хитрые духи параллельного мира, любят ради забавы изводить несчастных людей. Разбираться в Старшей Эдде[5] мне было некогда, поэтому я попросила не нести ахинею и перестала читать сообщения.

Буйство мамы проявилось сразу после того, как она искупалась и вышла в ночной рубашке, которую носила вместо домашней одежды.

– Ты! – взвизгнула она, и ее лицо исказила ненависть. – Ты виновата во всех моих несчастьях! Будь ты проклята!