7-8. Кровь Янтаря. Знак Хаоса

Я не упал — просто свернулся рядом с Льюком в центре полянки, после того как свалил его с плеч на землю. Льюк по-прежнему был без сознания, и лицо его светилось покоем. Ветерок теперь дул с той стороны, где вдалеке в пышном разнообразии росли гадкие с виду, колючие растения без цветов. Усыпляющие запахи гигантского цветника до меня больше не долетали, и чуть погодя в голове начало проясняться. Но тут до меня дошло, что наш собственный запах теперь относит по направлению к пещере. Сумеет ли Огненный Ангел распознать его в густом аромате — этого я не знал, но даже сама такая возможность, делала мое существование не слишком безоблачным.

Давным-давно, еще студентом последнего курса, я попробовал ЛСД. Меня это так напугало, что больше с галлюциногенами я дел не имел[51]

. Это был не просто опрометчивый шаг. Эта штука подействовала на мою способность тасовать тени. То, что жители Янтаря могут посетить любое место, какое только можно вообразить, есть своего рода трюизм[52]

, поскольку все существует там или здесь в Тени. Объединяя разум с движением, мы можем настроиться на нужную тень. Так вот, приняв эту дрянь, я не мог контролировать то, что воображал. К несчастью. И к несчастью же, меня заносило именно в такие места, куда бы в здравом уме — ни на шаг. Я запаниковал, и от этого стало только хуже. Меня легко было уничтожить, ведь брел я сквозь обретшие плоть джунгли своего подсознания и иногда проходил по таким местам, где обитали кошмарные твари. Успокоившись, я нашел путь домой, очухался хнычущим у Джулии на пороге и дни напролет приходил в себя после нервного срыва. Позже, когда я рассказал обо всем Рэндому, выяснилось, что нечто подобное случалось и с ним. Сначала он держал это при себе как возможное тайное оружие против родственников; но позже, после того как отношения в семье опять стали более-менее сносными, он решил, что в интересах выживания поделиться информацией нужно. И очень удивился, когда узнал, что Бенедикт, Джерард, Фиона и Блейс тоже об этом знали — правда, их знание основывалось на действии других галлюциногенов. Но самое странное — только Фиона рассматривала когда-то возможность использовать их в качестве внутрисемейного оружия. Хотя и она свою мысль сунула под сукно — ввиду непредсказуемости такого оружия. В общем, прецедент уже имел место, но потом посыпались другие дела, и Рэндом про это забыл; и ему просто не пришло в голову, что новоприбывших — вроде меня — наверное, следует предостеречь.

Льюк рассказал мне, что его попытка вторжения в Крепость Четырех Миров с десантным отрядом коммандос на планерах[53]

провалилась. Ну а поскольку во время собственного визита туда я видел за стенами множество обломков от планеров, логично было признать, что Льюк попал в плен. Отсюда вывод — не исключена вероятность, что то состояние, в котором теперь пребывал Льюк, — дело рук колдуна Маски. Действительно, чего проще — приправить дозой галлюциногена еду и отпустить блуждать пленника любоваться веселенькими видами. По счастью, в отличие от меня, его воображаемые путешествия не включали ничего более грозного, чем яркие страницы из Льюиса Кэрролла. Может быть, его душа чище, чем моя. Но дело, как ни крути, было недобрым. Правда, Маска поступил с Льюком как-то очень уж легкомысленно — не убил, не стал держать под замком, не добавил его к коллекции вешалок, а просто накачал дурью; со временем действие наркотика прекратилось бы и Льюк остался бы хоть и битым, но на свободе. Больше все это походило на шлепок по руке, чем на настоящую месть. Тем более если твой враг — член Дома, который когда-то властвовал в Крепости и, несомненно, захочет повторить попытку захвата. Был ли Маска до такой степени самоуверен? Или же он и вправду не рассматривал Льюка как угрозу?

И вот еще что: наши способности к перелистыванию теней и наши колдовские способности вырастают из сходных корней — Образа или Логруса. Значит, то, что связано с первым, так же связано и со вторым. Это объяснило бы тот странный эпизод с Льюком, когда он вызвал меня к себе, создав огромный Козырь, хотя на самом деле никакого Козыря не было. Его усиленная наркотиками способность делать зримым то, что он представлял мысленно, должно быть, оказалась настолько сильной, что физическое присутствие карты стало необязательным. И его перекошенные магические способности несли ответственность за тот эпизод-преамбулу и весь странный, искажающий реальность опыт, который я обрел до того, как Льюк действительно добился контакта. Это значило, что в определенном состоянии наркотического опьянения каждый из нас может стать довольно опасным. Нужно это запомнить. Я надеялся, что очухавшийся Льюк не успеет сильно обидеться на мои оплеухи и я успею ему все объяснить. И опять же — транквилизатор: думаю, какое-то время он подержит его в эйфорическом состоянии, пока вся прочая медицина будет работать на детоксикацию организма.