725 дней во льдах Арктики. Австро-венгерская полярная экспедиция 1871–1874 гг.

Напор льдов случался почти ежедневно, но и в часы спокойствия угроза сжатия не исчезала. В моем дневнике отмечен целый ряд этих тяжелых дней января: 3, 4, 5, 7, 10, 11, 12, 13, 15, 18, 20, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 29, 30 и 31. В промежутках слышно было беспрестанное потрескивание, дрожание и грохот судна. Благодаря продолжительности этих впечатлений наша жизнь наполнилась страшнейшими нравственными мучениями. 3 января мы услышали ужасный грохот, который продолжался так долго, что растрескался даже самый старый лед. Сжатие было настолько сильно, что покосился люк в главном помещении. 4 января сжатие не прекращалось в течение всего дня. 22 января сила его достигла небывалых размеров. Только что мы утром поднялись, как раздался страшнейший треск. За ним последовало сжатие. В кают-компании слышно было глухое рычанье, дрожание судна напоминало трепет парового котла, находящегося под сильным давлением. На палубе нас встретил свистящий вой льда. Ужас охватил нас, когда мы почувствовали свирепую силу нападения. В десяти шагах от кормы лед поднялся до высоты горы. Вершины его мы не могли видеть и только угадывали ее по треску, раздававшемуся над самым кораблем. В темноте с большим трудом удалось поднести ближе к судну шлюпки и перебросить под левый борт всю вынесенную провизию, состоявшую из 1000 фунтов мяса, 300 фунтов пеммикана и 300 гороховых колбас. Лежавший на льду уголь удалось спасти только частично. Лед поглотил парусиновую палатку, а наша прорубь исчезла. Только после многих неудачных попыток нам удалось нащупать и пробить более тонкий слой льда и достичь воды. Мучительное состояние напряженности довело, мне кажется, многих до того, что они искренне желали гибели корабля.

Я не буду утомлять читателя описанием ежедневных кошмаров нашей жизни и включу сюда только одно место из дневника, дающее подлинную картину нашего положения.

«Наконец мы все-таки заснули. Под самым ухом трещат судовые балки. Просыпаешься и прислушиваешься к дикой атаке льда. Еще можно разобрать скрип шагов вахтенного. Шаги его спокойны и размерены – значит, опасаться нечего. Быстрый, нервный шаг заставляет насторожиться, и в ответ на это раздается треск в корпусе судна, а с палубы доносится крик, извещающий о том, что все кругом находится в страшном движении. Так часто слышим мы эти слова, это вечное напоминание о том, что мы находимся на пороге смерти. Мы снова соскакиваем с кровати, торопливо одеваемся, схватываем аварийный мешок, заряжаем ружье и выбегаем на темную палубу. Невдалеке от корабля поднимается вдруг мрачная снеговая стена. Все ближе и ближе звон и шипение, напоминающее грохот боевых колесниц, мчащихся сквозь пески навстречу неприятелю. Сила сжатия все возрастает. Уже совсем рядом с нами начинает дрожать лед. Сначала раздается как бы свист бесчисленных стрел, он переходит в визг, потом в смесь звуков от самых высоких до самых низких тонов. Лед взламывается концентрическими кругами вокруг судна, и обломки его громоздятся кругом. Необычайно короткий ритм отрывистого рева говорит о высшем напряжении стихии. Слышится сильный треск, и несколько черных полос разбегаются в беспорядке по снегу. Это новые трещины, которые через мгновенье превратятся в зияющие пропасти. Часто на этом борьба заканчивается. С гудением сползают и рушатся горы льда, словно здания во время землетрясения. Обломки ложатся с шумом, потом наступает тишина.

Снова поднимается лед. Новые массы его нападают на нашу льдину и с гулом рушатся. Пласты выпирают, под страшным давлением изгибаются дугой, пузырятся, демонстрируя свою эластичность. Сражение в разгаре! Вон там лежит многолетний гигантский торос. В этой страшной борьбе он крошит своих меньших соседей, вращаясь всем телом. Но он погибает вместе с остальными от удара огромного айсберга, этого левиафана среди льдин. Айсберг прокладывает свой путь сквозь тысячи расколотых льдин, не обращая внимания на царящий вокруг хаос. Он дробит все, что становится ему поперек дороги. Горе кораблю, который ему встретится! Айсберг нагромождает ледяные валы и толкает их перед собой, как пену на гребне волны. Поток раздробленного льда окружает айсберг, ледяную пыль ветер уносит к небу.

И среди этого хаоса – корабль! Он трещит, наклоняется и снова выпрямляется. Футовые кранцы смяты в лепешку. Люди на судне давно уже не работают, не сшивают больше льдин тросами. Они подходят с фонарями к трещинам и только заглядывают в них. Ночь скрывает выражение их лиц. На одних написана озабоченность, на других – мрачная решимость. Слов не слышно, понятны только крики. Все имущество – шлюпки, нарты, палатки, оружие и провизия – готово на случай гибели судна. Каждый думает о гибели, не верит этому, но никто не отрицает возможности такого конца.