725 дней во льдах Арктики. Австро-венгерская полярная экспедиция 1871–1874 гг.

В конце августа и в начале сентября северные ветры оттеснили нас немного к югу, вследствие чего видимые очертании земли изменились и уменьшилась их ясность. Но в конце сентября нас снова отнесло на северо-восток, где мы достигли 79°58′ с. ш., наиболее высокой, какую достиг «Тегеттгоф» во время дрейфа льдины. Мы увидели перед собой в отдалении 12 миль группу островов Хохштеттера. Ясно выступали их скалистые кряжи. Казалось, что представилась благоприятная возможность достигнуть земли форсированным маршем. Думалось, что эта первая оказия может стать последней; ведь легко было предположить, что в течение самого ближайшего времени неблагоприятные ветры отгонят нас прочь из пределов видимости земли.

Шестеро из нас покинули родную льдину и доверились коварству, затаенному во всяком движении льдов. Восточные ветры, господствовавшие в последние дни, загнали прибрежный лед на сушу. Возникшие при этом сжатия раздробили все окружающие льдины и сильно уменьшили также и нашу глыбу. Со стремительной поспешностью бежали мы через скрипящие гребни обломков льда. Наше рвение было так велико, что мы не обращали никакого внимания на неоднократные провалы в воду кого-нибудь из нас. Каждый стремился добраться до земли, до той земли, которая нам не могла дать ничего, кроме возможности оказаться отрезанными и кроме удовлетворения нашего любопытства. Мы прошли уже около половины пути и данным-давно потеряли из виду наш корабль, как вдруг налетел туман и заслонил собой все кругом. Глыбы льда казались во мгле высокими горами. Земли мы тоже не видели больше, и в конце концов нам оставалось только повернуть обратно. На этом нелегком пути даже компас оказался мало полезным. Запутавшись посреди валов свежеразломанного льда, мы потеряли наш прежний след, а одновременно с этим и ориентировку, так как она зависела не столько от общего направления, сколько от точного знания переходов и того пути, который привел нас сюда. Мы пошли в неверном направлении и сохраняли его, несмотря на то что наш следопыт, Юбинал, постоянно с лаем возвращался обратно. В тумане собака казалась чудовищем и не трудно было принять ее за медведя. Чего не могла совершить вся мудрость нас шестерых, то удалось инстинкту животного. В конце концов, измученные, мы предоставили ему право предводительствовать нами. Вскоре Юбинал действительно вывел нас на прежний путь и доставил к судну.

Охота на медведя

Ни одна из предыдущих полярных экспедиций не располагала столь обильным материалом по белому медведю, как австро-венгерская. Мы убедились в том, что белый медведь представляет собой подлинного жителя Ледовитого океана, обитающего среди льдов и почти не связанного с землей. Мы подсматривали за его жизнью в зимних берлогах на суше и наблюдали за ним в море, как он неутомимо странствует по необозримым ледяным просторам. Мы пришли в результате нашего знакомства с нравами белого медведя к выводу, что распространенное мнение, будто он впадает в зимнюю спячку – неправильно.

Мало какое животное способно так долго выносить голод, как медведь. Нередко приходилось нам встречать его на огромных расстояниях от суши. Такие звери оказывались совершенно лишенными жира. По-видимому, они бродили целыми неделями с пустым желудком, испытывая жестокие муки голода. Никакое расстояние не кажется для белых медведей чрезмерно значительным. Ловкость, с которой они бегают через торосы, напоминает проворство зайцев, скачущих через поля. Хотя белые медведи могли бы охотиться по всей арктической области, но, наверное, они избирают для этого определенные территории или части морей.

Медведь-самец покидает самку вскоре после окончания брачного периода, предоставляя ей заботу о потомстве. В силу этого всякая группа медведей состоит почти всегда только из медведицы и нескольких медвежат. Брачный период белых медведей, по-видимому, не так тесно связан с определенным временем года, как у других животных. Мы встречали совсем молодых зверей в течение всего года.