A-1. Tas zholy zhabyk

Чтобы пропустить Toyota Alphard, понадобилось немало времени, полчаса полицейский просил, спорил, приказывал машинам «подвинуться». Столько разных легенд было придумано для других водителей. «В этой машине родственники тех, кто кого поехал вытаскивать КАМАЗ», — даже такое было. Водители не очень-то верили в мифы, и не потому что были уже взрослыми, но выбора у них не было.

Оразалин наконец вернулся в машину, где до сих пор сидел Болат.

— Черт меня побрал помогать каждому, особенно этому игроману, — не стесняясь кадета, жаловался Оразалин коллеге.

— Чего это он игроман? — равнодушным тоном спрашивал Адильбеков.

— Наш провинциальный Акколь полон слухов. Как Айгерим согласилась на это, наобещал ей небось.

Болату стало неловко: слушать про нового знакомого такие личные вещи. Эта неловкость наложилась на личную перед этим человеком, которого он, грубо говоря, «кинул». И ему захотелось поскорее выбраться из этих ощущений:

— Простите, вы говорили, там есть машина… — Болат не решился продолжить.

— Проводи его, пожалуйста, — попросил Оразалин, жалобно взглянув на коллегу.

Адильбеков успел отойти от истории с КАМАЗ-ом, но все-таки вздохнул прежде чем открыть дверь.

— Привели вам пассажира, — наклонившись к водителю серебристой KIA, сообщил патрульный.

KIA стояла сразу же за полицейской легковушкой. Болат тут же отворил заднюю дверь машины и сел рядом с женщиной позади водителя.

Водитель сжал губы и увел взгляд.

— Арман, мы же решили, — сказала его беременная жена.

— Я помню, — сурово ответил Арман и обратился к патрульному. — Мы решили не ехать.

Адильбеков произвел уже дежурный вздох: «Ну как знаете». Он повернулся навстречу ветровому потоку и тяжело зашагал к машине.

* * *

Не успел Адильбеков сесть в машину, как в окно постучали. Молодая женщина с обеспокоенным и злым выражением лица, она глядела прямо на него. Он жестом показал ей сесть назад и исподлобья посмотрел на Оразалина.

Карина видела, как пропустили минивен, и как раньше этого пропустили КАМАЗ, еще тогда она подходила, но от нее отделались легендой.

— Ребенку хуже становится, — отряхиваясь от снега, обратилась к патрульным Карина.

— Вы же понимаете, что мы не можем вас пропустить, — сдержанно отвечал Оразалин.

— А если у него что-то серьезное, как я себе это прощу? — стена гнева молодой мамы стала давать трещину и голос задрожал.

— Может, вы все-таки дождётесь скорую? Мы их уже вызвали, — подключился Адильбеков.

— Вы все просите ждать! В больнице говорят ждать, тут — ждать. Мы ждём уже час, никто так и не приехал, — сказала Карина и ударила кулаками о колени.

Адильбеков и Оразалин одновременно вздохнули. Машина Карины стояла за KIA, Адильбеков подошел к ней, чтобы попросить их отъехать на обочину.

Болат тут же выбежал из машины и пошел в сторону Оразалина и Карины: «Можно с вами?» — крикнул он, прикрывая лицо рукой.

Оразалин кивнул, Карина вопросительно посмотрела на патрульного. Когда она села в машину, ей все объяснили, с чем она так же не смирилась полностью, но главное, что ее пропустили.

Болат осторожно сел позади рядом с ребенком, который лежал калачиком посреди, и положил сумку на колени.

Оразалин подошел к его двери и наклонился: «Помогли мы тебе?»

— Да-а, — в недоумении протянул кадет.

— Да отблагодари ты их быстрее, — нервно попросила Карина.

Болат, не глядя нащупал десятитысячку, и протянул патрульному, тот поморщился и накрыл его руку перчаткой, через секунду ни патрульного, ни купюры не оказалось рядом.

7

Медет выехал обратно на трассу возле Бозайғыра. Наконец-то асфальт! Ему так долго и так медленно приходилось пробираться все эти километры, в какой-то момент пришлось даже машине перед ним помочь выбраться.

На трассе он рванул, чтобы увидеть стрелку спидометра ровно перед собой, хотя в особенно слепые моменты он и подсбавлял. Метель так разыгралась, что покрывала всех и вся с головой и, кажется, не хотела оставлять шансов даже самым отпетым гонщикам.

Медет успел обогнать пару машин, которые ехали не быстрее 40 км/ч. У него получалось пробиваться через пелену на 100 км/ч, пока перед ним не возник КАМАЗ. «Неужели это тот самый?» — нахмурился Медет. Номер уже не было видно, но это уже не было важно: ехать за тягачом Медет точно не собирался, это было принципиальным делом.

Камазист сидел, ссутулившись, и сосредоточенно всматривался вдаль, куда-то за снежное полотно. КАМАЗ вилял по полосам, временами дорога расплывалась перед глазами, и каждый раз приходилось сверяться с ориентиром: отбойниками — то левым, то правым. Сбавить скорость, чтобы чувствовать себя спокойнее, было невозможно, нужно было уложиться в расписание. Его успокаивало только одно: трасса была пустой, все кроме него остались на посту, думал он.

Иногда камазист с опаской поглядывал в боковые зеркала, но это было бесполезно: никаких очертаний и никакого света. В минуты, когда было совсем невыносимо, и глаза замыливались, тянуло то ли в сон, то ли в обморок, камазист звонил жене, дочери и еще кому-то, перед кем отчитался: «Груз в порядке, скоро буду».