A-1. Tas zholy zhabyk

Медет закинул орешек в рот, положил вторую руку на руль и подвинулся вперед. Он приблизился вплотную к грузовику, включил поворотник и резко дернул руль влево. Педаль газа прижалась к полу, а Медет лег на руль, разглядывая в дорогу, почти не моргая.

В этот момент тягач стало клонить направо, и он, не замечая Land Cruiser, стал давить Медета. Пришлось экстренно тормозить, где под снегом Land Cruiser ждала коварная наледь, и его повело влево.

Камазист увидел черную крышу в боковое зеркало и стал быстро перебирать руками, перемещая огромную махину вправо. Полуприцеп бросило влево, и краем ударило о внедорожник. Медет почувствовал удар и отпустил наконец педаль тормоза, теперь он пытался избежать столкновения с отбойником. Думал он только об одном: «Как рассказать папе о разбитой машине».

Камазист стал снижать скорость, чтобы выровнять полуприцеп. В этот момент и метель отступила, казалось, чтобы помочь обоим выйти из ситуации живыми.

Land Cruiser выровнялся и набрал скорость, чтобы обогнать наконец грузовик и выйти из тени опасности. Тогда Медет услышал громкий хлопок и снова белая пелена. Ничего не разглядеть…

8

Серенький советский УАЗ с когда-то яркой надписью «Жедел жәрдем» медленно двигался по Кокшетауской трассе, от других машин, пойманных бураном, его отличали огоньки маячков.

— Вот это мы застряли, — причитал фельдшер. — Пока выбирались отсюда.

— Так, конечно, на этой развалюхе далеко не уедешь, — подхватил его коллега, протирая тряпкой затягивающее морозом лобовое стекло.

— Хотя с другой стороны, мой дед всегда хвалил УАЗ-ы, — рассуждал первый. — Зверь-машина.

— Даже звери стареют, Алмас Енбекович, — отвечал ему коллега. — Вряд ли вы бы эту буханку на новенькую машину, как в Астане сейчас, променяли.

— Ой, айтпа, зато не на нашей совести, мы работаем с чем есть, дорогой Хакназар, — мудро парировал Алмас Енбекович.

Хакназар угрюмо посмотрел на него и снова протер стекло перед ним.

— А кипяточек там остался? — спросил Алмас Енбекович, но коллега не отвечал. — Хакназар!

Молодой фельдшер прильнул к окну и пытался разглядеть перекрывший все встречные полосы грузовик. Алмас Енбекович понял, что случилось неладное. Они доехали до первого разворота и почти вплотную подъехали к месту аварии, чтобы разглядеть сквозь вьюгу всё как следует.

Кабина КАМАЗ-а накренилась от лопнувшего переднего колеса, но не упала набок, а пробила отбойник и уперлась в высоковольтный столб. Водителя даже не было видно. А поперек дороги встал прицеп, посреди которого виднелась большая черная машина, точнее, только ее часть. Внедорожник унесло прямо под прицеп и вдавило с такой силой, что новый Land Cruiser сложно было узнать. У него будто срезали верхнюю часть.

Хакназар схватил чемоданчик и выбежал, как только машина скорой помощи остановилась, Алмас Енбекович остался внутри и схватил рацию.

Первым Хакназар добрался до внедорожника, попробовал пробраться со стороны водителя, но тщетно. Тогда он обошел и попытался открыть заднюю пассажирскую дверь. Она не поддалась. «Без техники тут никак», — понял фельдшер и поспешил к кабине грузовика. Может, там еще можно кого-то спасти. Он поднялся на ступеньку и дернул дверь: «Алмас Енбекович, — кричал фельдшер и махал руками, прося о помощи старшего коллегу.

* * *

— Представляете, а у нее уже схватки начались! — кадет пытался поддерживать разговор, как мог, чтобы перебить атмосферу напряжения.

— Хорош у нее муж, повез в метель рожать, — Карину сложно было вытащить из ворчливых настроений.

Болат вздохнул, он посмотрел на паренька, свернувшегося клубочком. Все время пути он только пару раз будто поскулил и больше не издавал ни звука. Карина просила поправлять его плед, ей казалось, что сын замерзает.

— Сколько ему? — негромко спросил Болат.

— Всего три исполнилось, — уже без капли ворчливости ответила Карина.

— А что случилось, если не секрет?

— Мы сами толком не понимаем. Целый день уже с животом мучаемся, — она посмотрела через плечо. — Мадишечка, ты как?

Болат не увидел лица Карины, но голос заметно изменился, когда она говорила с сыном.

— А врачи что говорят? — мягко спросил кадет.

— Да как обычно, ничего нет в этих Шортандах, даже УЗИ сделать не могут, — голос матери снова стал суровым. — Аппарат у них сломался! Машины у них сломались! Сами как дети!

— Да-а, в провинции всегда так, — попытался поддержать женщину Болат.

Он понял, что Карина одна воспитывала сына, но расспрашивать об этом не решился, хотя ему было очень интересно. Карину же снова захватил гнев, и она бросила едкое замечание:

— Конечно, вы городские такого не видите, как в селах выживать нужно. Ни образования, ни больниц нормальных!

— Да я в училище целыми днями, где мне видеть, — пытался отшутиться Болат.

— Конечно, создали вам идеальные условия там, а по сути в клетку закрыли, — продолжала Карина серьезно, ей будто стало тесно, и она быстро высвободилась из ремня безопасности.

— Да ничего там идеального, бесплатно только кормят, лечат. Я поэтому и поступил, чтобы бесплатно отучиться. Я ж не из богатых, — не зная зачем, оправдывался Болат.