А что, если бы

Но что, если бы Мао, подобно югославскому руководителю Тито, проявил непокорность [314]? В коммунистической Восточной Европе подобные строптивцы попросту исчезали, «кончали жизнь самоубийством» [315]

и еще как-либо сходили со сцены, и нет оснований полагать, что в марионеточном Китае дело обстояло бы иначе. Власть Мао в партии отнюдь не являлась абсолютной. Многие коммунисты ненавидели его. В начале 1950-х годов СССР явно поддерживал в Маньчжурии заговоры против Пекина. Они провалились, но в описанных нами обстоятельствах Москва, вероятно, добилась бы своего. В конце концов Югославия была защищена своим географическим положением [316]и имела свою — никогда не зависевшую от СССР! — армию. А вот Маньчжурия лежала вблизи советских границ, и даже националисты гарантировали предоставление СССР особых стратегических прав в этой провинции.

 Более того, красный Китай в Маньчжурии вполне мог бы — во всяком случае, в начале своего существования — стать довольно благополучной страной. В отличие от большей части остального Китая, Манчжурия не была перенаселена, помимо плодородной почвы она располагала богатыми природными ресурсами, включая залежи угля и железной руды (японцы даже успели построить там большой сталелитейный завод). Порт Далянь обеспечивал морские торговые связи со всем миром, а Китайско-Восточная железная дорога была связана с железнодорожной сетью СССР. В экономическом отношении Маньчжурия являлась самым перспективным регионом Китая.

Когда в Китае разгорелась гражданская война, американские советники отговаривали Чан Кай-ши от намерения овладеть Манчжурией, полагая, что такая попытка может поставить под угрозу его власть надо всем Китаем. Надо полагать, что в Москве тоже считали вполне приемлемым существование в Китае проамериканского режима, ибо это буквально толкало коммунистов Маньчжурии в объятия СССР.

Хорошие границы способствуют добрососедским отношениям. Когда в Европе завершилась Вторая Мировая война, Красная Армия и войска союзников остановились на согласованных заранее демаркационных линиях. Местные горячие головы (каковых хватало и среди коммунистов и среди антикоммунистов) напрасно пытались столкнуть великие державы между собой. Страсти разгорелись лишь вокруг Берлина и вокруг Югославии, но на то были особые причины, а в остальном противостояние огромных армий проходило на удивление спокойно.

Думается, если бы державы-победительницы согласовали заранее политическое будущее Азии, и там получилось бы нечто подобное. Раздел Китая на большой некоммунистический и маленький коммунистический мог быть осуществлен таким образом, что это лишило бы Мао Цзэ-дуна (равно как Ким Ир Сена и Хо Ши Мина) возможности втягивать великие державы в разрешение региональных споров. В результате этого Азия имела шанс стать гораздо спокойней.

«Вы начали это!» Коммунисты возлагали вину за разразившуюся в стране гражданскую войну на своих противников, и у их были к тому основания. Маньчжурский поход Чан Кай-ши положил начало пожару, охватившему весь Китай.

К концу войны лучшие войска Чана дислоцировались на китайско-бирманско-индийском фронте. Ветераны боев с японцами в джунглях Индокитая были переоснащены и прошли переподготовку в Индии под руководством американских инструкторов. В состав командования входили самые одаренные и смелые китайские полководцы — такие, как выпускник Виргинского военного университета генерал Сун Лин. Посланные в Маньчжурию Новая 1-я и Новая 6-я армии, закаленные, как лучшая сталь, несравненно превосходили по своим боевым качеством любые силы, какие могли собрать коммунисты [317]. К тому же в отличие от полупартизанских коммунистических отрядов эти регулярные части располагали сильной современной артиллерией.

В распоряжении Чана имелась и авиация. Он разделял характерное для китайцев преклонение перед новейшими военно-техническими достижениями и с самого начала войны с Японией симпатизировал взглядам генерала Клэра Ченно, являвшегося сторонником всемерного укрепления воздушных сил — в отличие от эмиссара Рузвельта генерала Стилуэлла, делавшего ставку на сухопутные войска [318].

Постепенно в уме Чана стал вызревать план кампании, образцом для которой должен был послужить «Северный поход» конца 1920-х годов. Коммунисты не ожидали войны, и в случае вывода советских войск вооруженные силы националистов могли пройти сквозь Маньчжурию, как нож сквозь масло. К тому же наличие авиации позволяло войскам Гоминьдана преодолеть проклятие всех сухопутных войн в Азии — затруднения с перемещением войск в связи с бездорожьем. Используя транспортную авиацию, Чан мог забросить десант в тыл коммунистов, а также связать воедино разбросанные по огромной территории гарнизоны и обеспечить их бесперебойное снабжение [319].